и в средневековье) Гумберт и Лолита остаются вдвоем в гостиной гейзовского дома; Гумберт исподтишка, но вполне успешно ухитряется выкрасть "мед оргазма" и освободиться от "золотого бремени". Граммофонная запись о маленькой Кармен аккомпанирует его исступленному самоудовлетворению и становится прочной аналогией сексуальных контактов с Ло. Во время этой упоительной сцены, сообщает Гумберт…

…я стал декламировать, слегка коверкая их, слова из глупой песенки, бывшей в моде в тот год — О Кармен, Карменситочка, вспомни-ка там…{80} и гитары, и бары, и фары, тратам <…> Фанфары и фары, тарабары и бары… [с. 76]

Песенка достигает кульминации:

…я все повторял за Лолитой случайные, нелепые слова — Кармен, карман, кармин, камин, аминь… [с. 78]

И заканчивается глава 13 тем, что слова песенки неожиданно всплывают у Гумберта в памяти:

И твои все измены, гитана!

И там город в огнях, где с тобой я бродил,

И последнюю ссору тарам-таратуя,

И ту пулю, которой тебя я убил,

Кольт, который — траторы — держу я…

(Выхватил, верно, небольшой кольт и всадил

пулю крале в лоб.) [с. 79]

Позже, после "больших и маленьких скандалов" между Лолитой-Кармен и Гумбертом, появляется «дружок» — револьвер Гумберта, — и читателю уже практически ясно: следует ожидать, что Гумберт пустит пулю Долли в лоб. Аллюзии, которые использует Гумберт-Хосе, подогревают это ожидание. Когда он, к примеру, представляет себе побег Лолиты в Голливуд, то предрекает, что она застрянет…

…в мрачнейшем степном штате, где дует ветер и мигают звезды над амбарами, фарами, барами, парами, и все вокруг — мразь, гниль, смерть. [с. 227]

Но это лишь легкий намек. Большая часть отсылок к Мериме разбросана в главках 22–29. Этот аллюзийный ряд начинается, когда у Гумберта возникает мысль увезти Ло в Мексику:

Хозе Лизачовендоа, в известном романе Меримэ, собирался увезти свою Кармен в Etats-Unis. [с. 293]

Здесь Гумберт напрямую ассоциируется с Хосе, а Лолита — с Кармен. А кто выступает в роли пикадора Лукаса в этой маленькой аллегории? Изыскания Гумберта в регистрационных книгах мотелей дают ему повод думать, что однажды неуловимый похититель Лолиты (Клэр Куильти) расписался как "Лука Пикадор, Мерри Мэй, Мэриланд" (с. 308). Похоже, треугольник получается правильный и равносторонний.

В 22-й главе несколько раз возникают "цыганские мотивы". Лолиту помещают в Эльфинстонскую больницу; госпитальная сестра "с агатовыми глазами", по имени Мария Лор, сообщает Гумберт, — "баскского (кс-кс, киска!) происхождения, как я узнал впоследствии" (с. 296). "А как кормят мою Карменситу?" (с. 298){81} — спрашивает он у этой баскской нянечки. И далее следует эпизод, требующий более детального разбора:

"Моя сестра Анна", сказала басконка (завершая давешнее сообщение новой мыслью), "работает в Пондерозе".

Мне всегда жаль Синей Бороды. Эти брутальные братья… Est-ce que tu ne m'aimes plus, ma Carmen?[37] Никогда не любила. Я… знал также, что они вдвоем замышляют что-то, сговариваясь, по-баскски или по-земфирски, против моей безнадежной любви. [с. 299]

"Пондероза" — мотель, где останавливался Куильти (пардон, Адам Н. Епилинтер, Есноп, Иллиной.), замышлявший — несомненно, с помощью сестричек Лор, которых Гумберт воспринимает как переодетых цыганок, — умыкнуть Лолиту.

Синяя Борода, к которому Гумберт испытывает жалость и питает теплые чувства, — знаменитый женоубийца, герой детской сказки Шарля Перро "Barbe Bleue" (1697). Еще один намек на смерть Лолиты.

"Брутальные братья" появляются на последней странице этой странной истории для детей. Синяя Борода готовится обезглавить очередную жену, но тут дверь распахивается и…

…в комнату ворвались братья несчастной женщины. Выхватив свои сабли, они бросились на Синюю Бороду. Он узнал братьев своей жены и сейчас же пустился бежать. Но они догнали его…{82}

И братья пронзают женоненавистника саблями. Это сестра последней жены Синей Бороды с высокой башни сумела подать братьям знак, и они поспели как раз вовремя. Имя сестры — Анна{83}.

Вопросы Гумберта на французском взяты прямо из новеллы Мериме. Кармен говорит Лисарабенгоа: "Я всегда думала, что ты меня убьешь". Хосе, продолжая рассказ, вспоминает свои слова: "Карменсита! — спросил я ее. — Ты меня больше не любишь?"{84} Каждому, кто знаком с новеллой Мериме, ясно, что Лолита погибнет от руки Гумберта. Ассоциативный ряд продолжается:

"Моя Кармен", обратился я к ней (я иногда звал ее этим именем), "мы покинем этот пересохший, воспаленный, свербящий город, как только тебе позволят встать". "Кстати — мне нужны мои вещи", проговорила гитаночка… [с. 299]

Аллюзия, скрытая внутри аллюзии, открывает путь в новое измерение. Девушки, пишет Гумберт, замышляли что-то, "сговариваясь, по-баскски или по-земфирски". Баскский язык есть, а земфирского нет. Что за этим кроется? Земфира — это горячая героиня пушкинских «Цыган» — частью повествовательной, частью драматизованной и необычайно романтической поэмы, опубликованной в 1827 году. Известно, что Мериме, будучи переводчиком Пушкина и одним из первых восторженных пропагандистов русской литературы во Франции, позаимствовал сюжет «Кармен» из "Цыган"{85}. Жаль только, что из лаконичной и выразительной поэмы Пушкина он сделал затянутую и тоскливую прозаическую "пиэсу".

Главный герой «Цыган», Алеко (духовный брат Рене, Чайльд Гарольда, Онегина, Печорина и прочих), утомившись от мирской суеты, бежит из шумного Санкт-Петербурга и присоединяется к табору цыган, по Бессарабии кочующих. Молодая цыганка Земфира сразу же приглашает его в свой шатер. Просвещенному Алеко кажется, что он вкусил райской амброзии и обрел наконец покой и волю. Однако проходит два лета, и Земфира, поведя блудливыми глазками, более или менее открыто заводит роман с черноглазым цыганом, а к Алеко начинает относиться холодно и безжалостно. Отец Земфиры, кроткий старик, чья жена когда-то примерно так же изменила ему и ушла, утешает Алеко, объясняя, что луна вольна гулять где хочет и ничего с этим не поделать. Но Алеко не верит, что любовь — лишь временная прихоть. Разъяренный неверностью Земфиры и издевательской песенкой, которой она его терзает, Алеко выслеживает влюбленную парочку во время ночного свидания, убивает любовника и, когда Земфира презрительно отказывается вернуться к нему, убивает и ее тоже (одним ударом кинжала){86}.

Треугольник "Алеко — Земфира — цыган-любовник" подобен треугольнику "Хосе Лисарабенгоа — Кармен — Лукас", который в свою очередь (по крайней мере, на миг) становится подобен треугольнику "Гумберт — Лолита — Куильти". Проанализировав сложные наслоения аллюзий и установив сходство Лолиты с цыганкой Земфирой и цыганкой Кармен, удовлетворенный читатель однозначно определяет Лолитину участь. Ему остается