– Насколько плохи наши дела? – спрашиваю я у мамы – она ведет бухгалтерию и единственная, кто думает о будущем.

– Плохи, Генри. Мы едва сводим концы с концами. А в следующем году нужно оплатить учебу Джордж в университете. Я хочу однажды спокойно уйти на пенсию. И мне важно, чтобы вас с сестрой ждало хорошее будущее.

Внезапно я понял, почему Эми рассталась со мной. Я буду безработным. Ее же ждет карьера юриста. Я собираюсь долго жить с папой и сестрой. Она рассчитывает купить квартиру. Причина, по которой Эми меня бросила, не может быть столь банальной, но истина в ней есть. У меня нет лишних денег, чтобы куда-нибудь пригласить девушку. Я обожаю старые книги, я обожаю книги вообще. Но если все так плохо, как говорит мама, значит придется продать магазин.

– Раз предлагают большие деньги, возможно, нам стоит подумать. – Я стараюсь не смотреть папе в глаза.

Повисает грустная пауза, и я уже готов взять свои слова обратно.

– Давайте просто поговорим с агентами, – предлагает мама.

Никто не возражает, это общее молчаливое согласие.

Джордж идет в туалет – видимо, чтобы не участвовать в обсуждении. Пока ее нет, мама сообщает мне, что договорилась с парой человек, которые составят каталог книг.

– Одного из них ты даже знаешь. Это Рэйчел.

И снова я догадываюсь, о какой Рэйчел идет речь.

– Я на прошлой неделе встретила ее тетю. Та сказала, что Рэйчел возвращается в город, но с работой, которую Роуз ей нашла, не складывается. Я предложила ей поработать у нас в магазине.

Слушаю маму и представляю, при каких обстоятельствах Рэйчел согласилась работать со мной в «Книжном зове». Наверное, ее ударили по голове и она потеряла память. Молчу. Но, видимо, лицо меня выдает, потому что мама добавляет:

– Я думала, вы хорошие друзья.

– До ее отъезда дружили. Но не общаемся уже несколько лет.

– Так мне ей отказать? Не думаю, что это возможно.

Честно говоря, не так уж я не хочу видеть Рэйчел. Я скучаю по ней. Возможно, она тоже не против встретиться, раз согласилась на эту работу.

– Нет, не нужно отказывать.

Возвращается Джордж и говорит, что хочет домой. Мама уходит с ней, а мы с папой остаемся за столом, уставленным дамплингами.

– Я разочаровал тебя, – нарушаю я тишину. – Но я не решил окончательно.

– Генри, голосует каждый из нас. Решают все. Не волнуйся ты так. – Он кладет руку мне на плечо. – Ты меня не разочаровал.

– Я недавно читал статью о старых книгах. Говорят, скоро они станут реликвией, – продолжаю я оправдываться.

– Ты хоть знаешь, что означает слово «реликвия»? – спрашивает он, протягивая мне крупук[20].

Говорю, что не знаю.

– Реликвия – это священные мощи.

Великий Гэтсби

Ф. С. Фицджеральд

Письмо найдено между с. 8 и 9

Любовь моя!

Если бы я знал, где ты, – отправил бы письмо почтой. Но я не знаю, поэтому оставляю его здесь. Мне ведь известно, как ты любишь Фицджеральда. Думаю, больше, чем меня. Я перерыл книжные полки. Уверен, ты забрала наш экземпляр. Мы покупали книгу вместе. Разве ты не помнишь? Зря ты ее взяла – книга не твоя.

Получил от тебя письмо. Полагаю, это лучше, чем сообщение, но ты неправа – не удалось тебе таким способом смягчить наш разрыв. Если бы ты попрощалась со мной лично, было бы так же больно, но менее обидно.

Куда ты исчезла, любовь моя? Прошло десять лет, уж пора мне узнать. Черкни пару слов, сообщи, где ты. Чтобы я не мучился до конца своих дней, представляя твое лицо и не зная, что с тобой происходит.

Джон

Из ресторана я направляюсь к «Прачечной», по дороге размышляя о священных мощах, о Рэйчел и о судьбе магазина. Продать книжный было бы разумно. Это мама хорошо придумала, она у нас здравомыслящий человек. Не знаю, что скажу бывшей подруге при встрече, – это проблема. Не знаю, смогу ли снова дружить с ней, если она не признается, что ей меня не хватало. Ну или хотя бы толком не объяснит, почему не писала. Пусть и не очень большое, но чувство собственного достоинства у меня есть.

И тут недалеко от входа в клуб, погруженный в мысли, я натыкаюсь прямо на нее. Я уже начал извиняться и только потом понял, что это она. Первая мысль: слава богу, вернулась. Вторая: похорошела. Рэйчел, конечно, всегда была симпатичной, но теперь стала еще красивее. Что-то в ней изменилось, не только внешность. Я буквально пожираю ее глазами: волосы, как и сказала Лола, теперь короткие и светлые. Старенькая черная футболка и джинсы. Она стала выше, а может, просто очень похудела.

– Привет.

– Привет. – Рэйчел сразу отворачивается, будто не узнает меня.

– Генри, – напоминаю я. – Генри Джонс. Семь лет были лучшими друзьями. Ни о чем не говорит?

– Да помню я тебя, – отвечает она, по-прежнему не глядя на меня. Достает из кармана и разворачивает листовку.

– Я пришла ради Лолы.

«А не ради тебя», – догадываюсь я о концовке этой фразы.

– Я тоже. Теперь она мой лучший друг. А прежний уехал из города и забыл меня напрочь. – Я нетерпеливо шаркаю ногой. – Сколько требуется времени, чтобы написать письмо?

– Я писала!

– Ну да, спасибо тебе за те записки.

– Не благодари, – говорит она и кивает. – Очередь двигается.

Мы платим за вход, и нам ставят штампы на запястье. Это помещение старой прачечной: по бару расставлены стиральные машины, а в углах еще витает запах дешевого порошка и влажных простыней. Места здесь мало, я и не думал тащиться за Рэйчел – просто иду в бар: она впереди, я сзади. Но она оборачивается и смотрит на меня с таким видом, будто я ее преследую. Ничего не понимаю. Все это время мне так ее не хватало. Она нужна мне даже сейчас, когда сама на себя не похожа.

– Неужели ты не скучала по мне? Серьезно?

На мгновение мне показалось, что Рэйчел готова кивнуть. Она пытается улыбнуться и вдруг говорит:

– Это тайна, покрытая мраком.

– Ты почти созналась! Уже хотела сказать: «Я так по тебе скучала, плакала по ночам. Ежедневно осыпала поцелуями твое фото».

– Не брала я с собой твое фото, – говорит она и указывает на пустой столик: – Ой, смотри, вон мои друзья.

Наблюдаю, как она усаживается, предпочитая одиночество разговору со мной. Ко мне подходит Лола.

– Видел ее? – спрашивает она.

– Да. Весьма неприветлива. Совсем на нее не похоже.