Макрон сразу уловил, куда подул ветер, и куда начал клонить Игнаций.

— Просто говори правду. Если тебя попросят дать показания, дальше этого идти не нужно. Если правда будет иметь хоть какой-то вес, Катон вернется к командованию когортой, как только закончится эта вакханалия. — Он сделал паузу и поднял свой витис, постучав шишковатой головкой по плечу другого центуриона. — Ты хорошо послужил трибуну. Я буду рекомендовать тебя на должность старшего центуриона, как только получу увольнение.

Игнаций был тронут и с трудом подбирал слова, чтобы выразить свою благодарность.

— Я, э…

— Ты заслужил это, брат. Лучший человек для этой работы, по моему скромному мнению. Ну, не считая меня, конечно.

— Нелегко будет залезть в твои калиги, господин.

— На, вытрись, щелка сопливая, — прорычал Макрон. — Пока ты не заставил меня расплакаться, как какой-нибудь актеришка из театра Помпея.

Они коротко усмехнулись.

— Так, давай разместим людей, а потом пойдем и выпьем в офицерской столовой. Я иссох. В горле суше, чем в заднице верблюда.

*******

Макрон вернулся в дом Катона в сумерках и как раз вешал свой плащ в нише у двери, когда почувствовал присутствие кого-то позади себя и вздрогнул от неожиданности.

— Что тебя задержало? — требовательно спросила Петронелла. Она наклонилась вперед и принюхалась. — Вино…

— Я один раз выпил с другими центурионами после того, как когорта достигла лагеря. Нам нужно было обсудить кое-какие дела.

— Выпил один раз? Судя по разящему запаху, было больше чем один раз…

— Вполне возможно, что так и было, — сказал Макрон, слегка нахмурившись, словно пытаясь точно вспомнить. — Нет, я думаю, это был только один раз.

— Одна чаша? Или одна амфора? — Петронелла ответила с презрением, затем повернулась и зашагала в сторону их спальных покоев.

— Где Катон? — Макрон крикнул ей вслед.

— В своем таблинии. Он попросил передать, что хочет с тобой поговорить, когда ты вернешься. Это было несколько часов назад, заметь. — Она повернула за угол и исчезла.

Макрон выдохнул с облегчением. Он легко отделался, поднял голову и прошептал краткую благодарственную молитву Бахусу за то, что тот не заставил его показаться таким пьяным, каким он себя чувствовал на самом деле.

Сняв доспехи и оставшись только в тунике и калигах, он отправился на поиски своего друга. Катон сидел на скамье возле своего таблиния, глядя на сад, в котором уже сгущались тени. Кассий, свернувшись калачиком, спал под скамьей. Катон держал в обеих руках по серебряному кубку и слегка улыбнулся, когда Макрон подошел к нему.

— Ты начал без меня, значит?

Катон сузил глаза и сморщил нос.

— А не наоборот?

— Возможно, я выпил одну или две чаши в лагере.

— Без сомнения. Как парни?

— Рады возвращению в Рим. Но они не слишком хорошо восприняли новость о тебе. Я переговорил с другими центурионами. Они поддержат тебя до последнего, если их вызовут для дачи показаний на каком-нибудь слушании.

— До этого может и не дойти. Мне приказано явиться на аудиенцию к императору через два дня, после игр. Тогда я узнаю свою судьбу. Но если дело дойдет до слушания или суда, то я буду благодарен, если за меня заступятся.

— Конечно, они будут. Они так и сказали. Я ожидал не меньшего, заметь. В когорте нет ни одного человека, который бы не знал, как мы тебе обязаны.

Катон был тронут этими словами, но ему было трудно принять их за чистую монету.

— Каждый офицер и солдат выполнил часть своей работы, Макрон. Мне повезло, что на моей стороне были хорошие люди, вот и все.

— Вот и все? — повторил Макрон и быстро рассмеялся. — Серьезно, парень, тебе нужно научиться принимать похвалу, когда она справедлива. Я не пытаюсь тебя подмаслить. С чего бы мне? Через месяц я больше не буду служить в армии, так что мне нечего выигрывать от лести. Ты знаешь меня достаточно хорошо, чтобы понять, что я никогда не буду тебя обманывать. Так что то, что я говорю о тебе, правда, и это правдиво в отношении каждого человека в этой плутоновой когорте.

— Ты преувеличиваешь…

Макрон пристально посмотрел на него, а затем нахмурился. Тепло вина в его жилах и легкая эйфория в сердце приободрили его.

— Думаю, пришло время кое-что тебе сказать. Я скажу это сейчас, потому что в ближайшее время у меня не будет такой возможности, и я не хочу ждать, пока выпью еще. Если ты понимаешь, о чем я.

— Честно говоря, я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— А, да пошел ты со своей скромностью. Расслабься. И держи рот на замке, пока я не закончу.

Макрон глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, в то время как Катон пытался скрыть свое веселье по поводу мрачного настроения своего друга.

— Катон, господин, ты, без сомнения, самый лучший офицер, которого я когда-либо знал, не говоря уже о тех, под чьим началом я служил. Один из лучших в любом легионе, который когда-либо существовал, и ты должен знать. Я полжизни прослужил в армии. Я видел все это. Видел, как эти феллаторские сынки из богатых семей приходят и обращаются с рядовыми как с грязью, хотя те едва отличают один конец меча от другого. Но ты, ты другой. Ты был всегда честен с самого начала. Ты учился этому ремеслу тяжелым путем и заслужил каждое свое повышение, которое получил. У тебя есть сердце, а также голова. Ты остер, как игла, и храбр, как лев. И ты заботишься о людях, и не думай, что они не знают об этом. По праву ты сейчас должен быть долбанным легатом. Если бы ты им стал, смею надеяться, Империя была бы гораздо более безопасным местом, и хорошим людям не пришлось бы так беспокоиться о волосатых варварах, пересекающих границу по ночам, чтобы выбить им мозги и сбежать с их женщинами…

Кассий заскулил, а затем зарычал во сне, подергивая лапками.

— Ты закончил? — требовательным тоном спросил Катон. — Ты расстраиваешь мою собаку.

— Тише ты! — Макрон ткнул в него пальцем. — Я чертовски устал видеть, как ты не получаешь полноценные награды за свои достижения. Я устал видеть, как второсортные люди присваивают себе заслуги за твои успехи. Это неправильно. Будь я императором, я бы дал тебе командование всеми легионами, вот так. — Он попытался щелкнуть пальцами, но средний беззвучно упал под большой палец. Он посмотрел на свою руку и безуспешно попытался снова. — В любом случае, ты заслуживаешь не меньшего.

— Если ты так думаешь, — вежливо кивнул Катон, — было бы неплохо, если бы