Едва только затихли шаги медведя и его фигура скрылась за поворотом ручья, как Бари был уже около кучи и разгребал еловые ветки. Он вытащил из-под них еще бившуюся рыбу и съел ее целиком. После долгой диеты на раках она показалась ему очень вкусной.

Теперь для Бари была уже решена проблема питания. Громадный медведь то и дело занимался вдоль ручья рыбной ловлей, и каждый день для Бари был готов и стол, и дом. Для него не представляло ни малейшего труда отыскать рыбные склады Вакайю. Ему оставалось только идти вдоль ручья и принюхиваться. Некоторые из этих складов оказались уже старыми, и запах от протухшей рыбы доводил Бари до тошноты. Он бежал от них, как от чумы. Но он никогда не упускал случая раз-другой пообедать совершенно свежей рыбой. Один раз он даже притащил громадную рыбу к колонии бобров и дружески положил ее перед Умиском, но тот оказался строгим вегетарианцем.

Целые недели продолжалась такая приятная жизнь. А затем все пошло прахом, так как произошла совершенно неожиданная в жизни Бари перемена. Огибая высокую скалу около самого водопада, он столкнулся лицом к лицу с Пьеро и Нипизой.

Первой его увидела Нипиза. Если бы это сделал Пьеро, то Бари не обратил бы на него никакого внимания и повернул бы назад. Но кровь заговорила в нем опять, и какой-то странный трепет пронизал его всего. Разве не было этого и с Казаном, когда девушка увидела его в первый раз и там, далеко на краю цивилизации, положила ему на голову свою нежную, белую руку? Не тот же ли самый трепет пробегал теперь и по Бари?

Он стоял неподвижно. Нипиза находилась от него футах в двадцати. Она сидела на камне, вся залитая утренним солнцем, и расчесывала себе волосы. Они падали ей на плечи и закрывали лицо, и сквозь них она увидела Бари. Губы ее разъединились. Глаза засверкали, точно звезды. Она узнала его. Она заметила на его груди белое, звездообразное пятно и на кончиках его ушей маленькие белые пятнышки, и радостно воскликнула:

— Щенок!..

Да, это был тот самый щенок, в которого она стреляла и которого считала уже мертвым! Не могло быть ни малейшего сомнения. Теперь, когда он стоял и глядел на нее, он был только собакой и больше никем.

Только накануне вечером они устроили себе за скалой из можжевеловых ветвей шалаши, стоя на белом мягком песке на коленях перед огнем. Пьеро приготовлял завтрак, тогда как Нипиза была занята своими волосами. Он поднял к ней голову, чтобы о чем-то ее спросить, и вдруг тоже увидел Бари. Тогда чары мгновенно слетели с Бари. Увидев, как двуногий зверь поднялся на ноги он, как стрела, пустился от него бежать.

Но Нипиза была быстрее его.

— Отец, гляди! — крикнула она. — Собачий щенок. Скорее! И она, как ветер, помчалась вслед за Бари. Пьеро схватил на ходу ружье и побежал вслед за нею. Ему трудно было поспевать за дочерью. Она неслась, как бесплотный дух, едва касаясь своими мокасинами земли. Волосы развевались у нее по сторонам.

— Скорее, отец! — кричала она Пьеро на ходу. — Он сворачивает в глухое ущелье! Теперь уж он от нас не уйдет!

Она прерывисто дышала, когда он ее догнал. Французская кровь вызвала на ее щеки и губы краску. Ее белые зубы сверкали, как перламутр.

— Он уже там!.. — указала она. Они вошли.

Как раз перед ними во весь дух мчался Бари, чтобы спасти свою жизнь. Боязнь перед двуногим зверем подгоняла его. Это был страх, перед которым сошел на нет весь его опыт, ужас, с которым не могло сравниться для него ничто, иначе бы природа вступила в свои права и стала бы руководить его побегом. Подобно медведю, волку, рыси и всем лесным созданиям, хищным или копытным, он инстинктивно чувствовал, что эти удивительные двуногие существа — всемогущи. А они-то теперь и преследовали его. Он слышал их за собой. Нипиза бежала за ним по пятам так же скоро, как он от нее убегал.

И вдруг он шмыгнул в расщелину меж двух высоких камней. Но уже в двадцати футах перед ним его путь оказался прегражденным, и он быстро повернул назад. Когда он выскочил отсюда и попал в глухое ущелье, Нипиза была от него уже всего только в десяти шагах, и рядом с ней бежал теперь и ее отец.

— Он здесь! Он здесь! — кричала Нипиза. — Держи его! Лови!

Затаив дыхание, она бросилась в заросли молодого можжевельника, в которых скрылся Бари. Но развевавшиеся во все стороны, точно громадная паутина, ее волосы помешали ей самой обшарить кусты и, крикнув следовавшему за ней Пьеро, чтобы это сделал он, она остановилась и стала связывать волосы в узел. Это задержало ее всего только на несколько секунд, и она тотчас же побежала вслед за отцом. Но уже шагах в пятидесяти от нее впереди Пьеро крикнул ей, что Бари повернул назад. И действительно, Бари мчался в это время во весь дух обратно, по своему прежнему пути, прямо на Нипизу. Он вовремя не заметил ее, чтобы остановиться или свернуть в сторону, сбил ее с ног, и она повалилась прямо на него на землю. Несколько секунд они пробарахтались вместе. Бари чувствовал запах ее волос и ощущал на себе, как она старалась его удержать в руках. Но ей опять помешали ее длинные волосы. Бари вырвался и метнулся опять по направлению к слепому концу ущелья.

Нипиза вскочила на ноги. Она задыхалась и в то же время хохотала. Пьеро в тревоге подбежал к ней, но она уже указывала ему, куда скрылся Бари.

— Я уже держала его в руках, — сказала она, еле переводя дух, — но он не укусил меня. Ты понимаешь, отец? Он был уже у меня в руках и не укусил!..

Да, это было очень странно! Она так беззаботно повела себя с Бари, и он все-таки не осмелился ее укусить!

И, подняв свои блестевшие глаза на Пьеро, она вдруг стала серьезной, улыбка слетела с ее губ, и она тихо и почти с благоговением произнесла:

— Бари…

На Пьеро это слово подействовало, точно выстрел. Он сжал свои сухие кулаки. Затем он пристально посмотрел на Нипизу и сказал:

— Нет, нет, этого не может быть! Пойдем же скорее, иначе он от нас убежит!

Теперь Пьеро уже был убежден в успехе. Ущелье так сузилось, что Бари не смог бы ускользнуть от них незаметно. И когда три минуты спустя Пьеро и Нипиза вновь увидели его, то он находился уже в дальнем, глухом конце ущелья, стены которого поднимались над ним, точно края огромной чашки. Нипиза тотчас же бросилась на него, а Пьеро, предвидя, что он может метнуться назад, загородил ему дорогу.

Но, убегая от них, Бари вдруг внезапно остановился и так быстро, что невольно сел на задние лапы, и сердце готово было вырваться у него из груди наружу.

Как раз у него на пути стоял сам Вакайю, громадный черный медведь!

С полминуты Бари оставался в нерешительности между двух опасностей. Он слышал позади себя голоса Нипизы и Пьеро.

До него доносился стук камней под их ногами. И это заставляло его трепетать от страха. Затем он поглядел на Вакайю. Громадный медведь не шелохнулся. Он тоже находился в напряжении. Для него было нечто гораздо более значительное, чем те звуки, которые он услышал. Это был запах, донесшийся к нему по воздуху. Запах человека.