— Не знаю, — честно ответил Адриан, лихорадочно соображая, следует ли ему начать вставать или постараться лежа разобраться в происходящем.

Бизон понимающе кивнул, с трудом высвободился из кресла и деликатно отвернулся.

— Одевайся, — пробурчал он. — Я не смотрю. Только быстрее давай. Уже ждут.

— Кто ждет? — не понял Адриан, натягивая брюки.

— Ты чего? — Бизон повернулся и уставился на Адриана. — Базар кончай. Вчера сам говорил, что представительство будешь открывать. Типа свободу защищать. Или ты что? Вот и поехали. Я все решил.

— А вы кто? — Адриан решил прояснить уже несколько минут мучающий его вопрос.

— За свободу борюсь, — лаконично объявил бизон. — Помогаю людям. Проблемы решаю. Понял? Решаю проблемы. Так что кончай базар и поехали.

Адриан снова сел на кровать.

— Я хочу позвонить господину Шнейдерману, — решительно, но вежливо сказал он. — Я веду переговоры с господином Шнейдерманом.

Гость согласно кивнул.

— Звони, — разрешил он. — Он тебе сейчас все объяснит. Все разжует.

Телефонный разговор начался с того, что господин Шнейдерман немедленно поинтересовался местонахождением господина Дица и, узнав, что тот еще не до конца выбрался из постели, пришел в состояние невероятного возбуждения.

— Вас же ждут, — провыл он в трубку. — Вас уже больше часа ждут. Как так можно! Мы же вчера договорились! Денис рядом?

Адриан сообразил, что спрашивать, о чем вчера договорились, как-то не совсем удобно. Вряд ли следует омрачать будущее тесное сотрудничество ссылками на провалы в памяти. Тем более что упоминание имени гостя Адриана несколько успокоило.

Денис внимательно слушал, что кричит господин Шнейдерман, утвердительно хмыкал, поглядывал на Адриана, однажды даже, отстранив трубку от уха, выпустил на волю рвущийся из нее звук и покачал головой, бросив на Адриана укоризненный взгляд, а в завершение сказал:

— Ладно. Все путем будет. Ливер-то не дави. Не дави, говорю, ливер. Нормально будет. Не пальцем деланные, блин… — И, положив трубку: — Готов, что ли? Поехали…

Дорогой папа!

Сразу же прошу прощения за краткость. У меня совершенно нет времени и очень много дел. Господин Крякин был абсолютно прав. Абсолютно. Как только я зарегистрировал представительство, работа над проектом немедленно пошла полным ходом. Господин Шнейдерман дал мне в помощь одного очень хорошего человека, его зовут Денис. Он борется за свободу и решает проблемы. Сейчас расскажу все по порядку.

Денис отвел меня в специальную правительственную организацию, которая вместе с КГБ занимается защитой свободы. Там он познакомил меня со своим другом Мурадом. Мурад вызвал к себе шефа этой правительственной организации и приказал немедленно зарегистрировать представительство. Копию свидетельства высылаю тебе по факсу. Обрати внимание на реквизиты банковского счета. Это специальный инвестиционный счет, на который надо перевести выделенные Советом директоров деньги. Но сейчас переводить еще рано, Денис говорит, что он должен решить проблемы с банком. Я спросил, почему у банка проблемы и возможно ли открыть счет в другом банке, где нет проблем. Денис мне сказал, что проблемы есть везде, но он их решает.

Я посетил этот банк, где Денис решает проблемы. Это очень солидный офис, внутри много мрамора и все отделано красивым желтым деревом. Я спросил, что это за дерево, и мне сказали, что это такая специальная русская береза. Президент банка — серьезный человек, его зовут Иосиф, и он большой друг Дениса. Когда они встречаются, то обнимаются и целуют друг друга. Денис сказал, что в России так принято. И теперь, когда я прихожу к Иосифу, он меня тоже обнимает и целует.

Господин Иосиф любит носорогов. У него на столе стоит много носорогов из дерева, бронзы и камня. И еще у него есть глиняная копилка в виде носорога. Все, кто к нему приходит, кладут туда деньги. Я тоже положил туда серебряный доллар, и господин Иосиф очень обрадовался. А у самого входа в банк стоит большое чучело африканского носорога.

Еще я переехал из отеля на квартиру, которую рекомендовал мне господин Шнейдерман. Она находится в тихом московском районе, в центре, и очень хорошая. Когда я спросил, сколько стоит аренда, господин Шнейдерман сказал, что нисколько и что главное — это быстрее начать бороться за права человека. Это очень благородно.

Я арендовал небольшой офис для представительства. Людей еще не нанимал, только секретаршу. Ее рекомендовал господин Шнейдерман. Ее зовут Лариса, и она очень аккуратная. Все время делает мне чай и следит за порядком в моем кабинете.

Русский язык, который я выучил дома, это не совсем настоящий русский язык. Здесь сейчас говорят немного по-другому. Я уже узнал много новых слов. Например. Помнишь, дедушка рассказывал про русское блюдо «блины»? Это такие пэнкейкс. Так вот, если у русских что-то не выходит и они из-за этого сердятся, то говорят «блин». Я спросил у Ларисы, и она объяснила, что когда готовят блины, то первый блин всегда получается очень плохо. Не похоже на блин. Поэтому когда говорят «блин», это значит, что хотели хорошо, а получилось нет.

И еще. Я спросил у Дениса, как мне найти нашего родственника, про которого ты писал мне в прошлый раз. Он сначала сказал, что это очень трудно, но когда я упомянул про Сибирь, то обрадовался и сказал, что в Сибири он проблемы решает. Так что будем ждать новостей.

Мне не терпится подробно узнать про это новое дело, о котором ты написал. Не можешь ли хотя бы намекнуть, о чем идет речь?

Твой любящий сын Адриан Тредиллиан.

Я прекрасно понимаю, что для безродных космополитов, отличающихся, как правило, не только забвением корней, но и атеистическими склонностями, слова о богохранимости нашей страны есть не более чем сотрясение воздуха. Хочу обратиться к ним на понятном им языке современной науки, отрицающей всякие идеалистические бредни и признающей вместо этого законы термодинамики, теорию Дарвина и так далее.

Известно, что все на свете — как живое, так и неживое — состоит из атомов и молекул. Это такие мелкие частицы, не видимые глазом. Частицы эти находятся в непрерывном и хаотическом движении, отталкиваются, притягиваются, а иногда даже соударяются, что приводит к неприятностям молекулярного же масштаба. Временами эти частицы ведут себя чрезвычайно странно, и тогда говорят, что они вовсе даже и не частицы, а электромагнитные волны. Чтобы не затевать дискуссий, которые могут внести раскол в единый материалистический лагерь, когда-то договорились, что эти… — не знаю даже, как их теперь называть — имеют двойственную природу. Когда исследователю удобно, он говорит, что это частицы. Когда неудобно — говорит, что волны. Назвали эту договоренность иностранным словом «дуализм». Эдакое учение о святой двоице.