а) зеленый цвет символизирует пышную и прекрасную природу того района Амазонии, где Роте предстоит ковать свою судьбу;

б) красный символизирует мужественный пыл наших сержантов и солдат, каковой Рота призвана утолить.

Даны соответствующие инструкции, с тем чтобы как командный пункт, так и транспортные средства были снабжены вышеупомянутыми эмблемами, и приказано изготовить в мастерской «Жестяной рай» на сумму 185 солей (счет прилагается) двести маленьких красно-зеленых значков (разумеется, безо всякой надписи), каковые мужчинам следует носить в петлице, а женщинам прикалывать на гимнастерку или платье (на груди); эти эмблемы, не нарушая скромности, предписанной ЖРДУГЧА, в определенном смысле будут служить мундиром и визитной карточкой тех, кто имеет или будет иметь честь влиться в ряды этого подразделения.

Да хранит Вас Бог.

Подпись: капитан СВ (Интендантской службы) Панталеон Пантоха.

Копия: генералу Висенте Скавино, главнокомандующему V военным округом (Амазония).

Приложение: один счет.

Икитос, 26 августа 1956 г.

Дорогая Чичи!

Прости, что я так долго не писала, ты, наверное, дуешься на свою сестричку, которая так тебя любит, сердишься и говоришь, должно быть, почему эта глупая Поча не расскажет, как у нее дела и что это за Амазония. Поверь, Чичита, я тебя часто вспоминаю и очень по тебе скучаю, но просто не было времени написать, да и не хотелось (не обижайся, ладно?), сейчас расскажу почему. Не очень-то хорошо принял Икитос твою сестричку, Чичи. Не по душе мне этот переезд, и все тут пошло неладно и странно. Я не хочу сказать, что сам город хуже, чем Чиклайо, наоборот. Наоборот, лапонька, город симпатичный и веселый, и лучше всего тут, конечно, сельва и большая река Амазонка, знаешь, она огромная, как море, другого берега не видно, и еще много всякой всячины, даже представить трудно, надо увидеть своими глазами: просто прелесть. Мы несколько раз совершали прогулки на глиссере (так здесь называют маленькие катера), один раз в воскресенье до селения Тамшийако вверх по реке, другой — до местечка с прелестным названием Святой Хуан Мюнхенский, а еще раз — до селения Индиана, вниз по реке: его основали святые отцы и сестры из Канады, уму непостижимо — приехать из такой дали в жарищу, в глушь, чтобы приобщить к цивилизации каких-то чунчо из сельвы. Мы ездили со свекровью, но больше ее на глиссер не возьмем, потому что она всю дорогу умирала со страху и все причитала: вот, мол, сейчас перевернемся, вам хорошо — вы умеете плавать, а я пойду ко дну и меня сожрут пираньи (бедные пираньи, Чичита, отравились бы). А потом, когда вернулись, все ныла, что ее покусали москиты, и что правда, Чичита, то правда, самое страшное здесь — санкудо и исанго (санкудо живут в траве), за день они превращают тебя в сплошной волдырь — ходишь и чешешься. Видишь, детка, как неудобно иметь нежную кожу и голубую кровь — мошкара так и норовит присосаться (ха-ха).

Если мне Икитос вышел боком, то для свекрови это полный кошмар. В Чиклайо она была счастлива, ты знаешь, она обожает приятельниц, там, в Чиклайо, она вела светскую жизнь, с такими же старушенциями из военного городка играла каждый вечер в канасту, как Мария Магдалина, лила слезы над радиоспектаклями, приглашала к себе на чашечку чая, а тут, выходит, мы ее лишаем всего, что ей так нравится (ой, Чичи, как вспомню Чиклайо, прямо жалость берет), ничего подобного тут у нее нет, так что остается для развлечения одна религия, а вернее сказать, колдовство, вот именно. Хоть ложись, хоть падай, меня как холодной водой окатили: оказывается, мы не будем жить в военном городке и не сможем общаться с семьями офицеров. Вот так. Для сеньоры Леонор это конец света: она-то мечтала, как в один прекрасный день подружится с женой командующего V округа, чтобы задирать нос, как в Чиклайо, где она была первой подругой жены полковника Монтеса — водой не разольешь, только что в одной постели не спали (не подумай чего дурного, если бы и влезли в одну постель, то чтобы сплетничать и злословить). Помнишь анекдот? Пепито спрашивает Карлитоса: «Знаешь, как сделать из бабушки волка? — Как? — Бабушка, давно у вас с дедушкой ничего не было? УУУУУУУУУУУУУУУ!» По правде сказать, Чичи, это распоряжение нас подкосило, потому что единственно современные и удобные дома в Икитосе как раз в военном городке, в квартале, где живут морские офицеры или военные летчики. А в самом городе дома ветхие, безобразные и неудобные. Мы сняли дом на улице Сержанта Лореса, постройки начала века, времен каучукового бума, он красивее других — фасад облицован португальскими изразцами, а балконы деревянные; дом большой, из одного окна видна река, но и он в сравнение не идет с самым захудалым домиком из военного городка. Но больше всего зло берет, что мы не можем купаться в бассейне ни у них, ни у моряков, ни у летчиков, а в самом Икитосе только один бассейн, ужасный муниципальный бассейн, куда ходят все кто попало, я один раз была там — народу тьма, просто ужас, и полно всяких типов с хищными мордами, только и ждут, чтобы женщина вошла в воду, и тогда, пользуясь теснотой, ну, сама понимаешь. В жизни больше туда не пойду, Чичи, лучше душ. Как подумаю, что жена любого лейтенантика может целыми днями купаться в бассейне военного городка, позагорает, послушает радио, а потом пойдет окунется, а я день-деньской, как приклеенная, сижу у вентилятора, чтобы не изжариться, просто зла не хватает, клянусь, дай мне волю, я бы этому генералу Скавино отрезала бы, сама знаешь что (ха-ха)Мало того — мы даже не можем пользоваться армейским магазином, где все вдвое дешевле, а должны покупать в обычных лавочках, как неизвестно кто. Ничего нам нельзя, мы должны жить так, будто Панта простой штатский. Ему положили оклад на две тысячи больше против обычного как компенсацию, но только это ничего не компенсирует, Чичи, так что и с денежками бедная Почита, как ни боролась, все-таки напоролась (надо же, вышло стихами, видно, чувство юмора еще не потеряно?).

Представляешь, Панта у меня тут всю дорогу ходит в штатском, а мундир в это время моль жрет, он его не может носить, а ведь ты знаешь, как он обожает форму. И мы всем должны внушать, что Панта — торговец, приехал в Икитос по торговым делам. Мы со свекровью все время попадаемся, просто смех, приходится выдумывать что-то соседям, и, случается, проговоришься, вспомнишь что-нибудь про Чиклайо, а они голову ломают, понять не могут, и в квартале мы прослыли очень странной семьей, почти подозрительной. Я вижу: ты вся из себя выходишь, не можешь понять, почему эта дурочка такого туману напускает. Честное слово, Чичи, не могу тебе сказать ни звука, это военная тайна, жуткая тайна, если бы узнали, что Панта рассказал, его бы судили за измену родине. Представляешь, Чичита, ему дали ужасно важное задание в разведке, страшно опасное, и поэтому никто не должен знать, что он капитан. Ой, что за дура, выболтала тебе секрет, неохота только рвать письмо и все начинать сначала. Поклянись мне, Чичита, что ты никому ни словечка не скажешь, а не то я тебя убью, да и ты ведь не хочешь, чтобы твоего родственника посадили в тюрьму или расстреляли из-за тебя, ведь нет? Молчок — согласна? — да смотри не разболтай секрет этим сплетницам, подружкам Сантанам. Ну не смех ли: Панта — тайный агент? Мы с доньей Леонор помираем от любопытства-что за шпионское задание у него в Икитосе, одолеваем вопросами, норовим что-нибудь выпытать, но ведь ты его знаешь — ни словечка не проронит, хоть убей его. Так и живем, но твоей сестрице тоже упрямства не занимать, посмотрим еще, кто кого. Предупреждаю тебя заранее: узнаю, в чем замешан Панта, ни за что не выболтаю, можешь трусики обмочить от любопытства.