– Для тебя есть такая оценка, Кузнецов, – Таня сделала точку еще более жирной. Журнальная бумага не вынесла такого напора и порвалась. Таня в раздражении отбросила ручку. – Есть! «Лишние люди», Кузнецов, это не те, кого время от времени отстреливали на дуэлях, это... а, впрочем... – Она махнула рукой, обозначив этим непроходимую тупость Кузнецова, и тут у нее в сумке зажужжал телефон. На уроках Таня всегда отключала звук, оставляя только виброзвонок.

Она глянула на дисплей – Глеб.

Он никогда не звонил ей во время уроков. Ни разу, за тринадцать лет нелегкой совместной жизни.

Ответить она не могла.

Но и не ответить она не могла!

Поэтому, сказав классу: «Отвечаем письменно на вопросы к параграфу восемь», Таня выскользнула в коридор с телефоном.

– Да, Глеб, – сказала она, прислонившись спиной к стене. – Слушаю твои извинения и готова принести свои.

– Танька, – услышала она голос Сычевой, – Глеб... Глебу... Глеба...

– Танюха, а я уже трезвая, – не удержавшись, похвасталась Таня. – Все сделала, как ты сказала: кофе выпила, в ванной отмокла, и теперь как огурчик! А ты почему с телефона Глеба звонишь? Вы с ним на планерке? Или вас уже заслали в очередную командировку?

– Глеб пропал! – заорала Сычева.

– Что значит – пропал? Не выходит из туалета? Так он там газеты читает и теряет счет времени.

– Глеб пропал! Он не пришел на планерку! Главный орал как резаный. Я рванула к вам домой. На втором этаже я нашла его телефон. Он весь в крови! И стенка в крови, и на лестнице кровь, и на улице, перед домом, тоже кровь! Танька, я уже ментов вызвала...

Чтобы не упасть, Таня присела на край большой кадки, в которой росла пальма. Голова опять закружилась, будто не было реанимации в маминой ванной, будто Афанасий не отпаивал ее крепким «правильным» кофе. Похмелье вернулось жестокой головной болью и тошнотой.

– Танюха, ты все это не придумала?

– Ты идиотка?!

– Нет, просто вы, журналисты, склонны все немного преувеличивать, приукрашивать и перевирать... – Таня не удержалась на краю кадки и соскользнув, упала в мягкую, влажную землю. Ноги задрались, спина уперлась в шершавый ствол, а в конце коридора, конечно, сразу же появилась Софья Рувимовна – директриса. Она всегда появлялась именно в тот момент, когда Таня или оступалась нечаянно, или случайно проливала на себя кофе в буфете.

– Я приеду сейчас, Танюха, не уходи никуда! – закричала Таня, пытаясь вывернуться из кадки и ногами нащупать пол. – Я уже еду!!

– Куда это вы едете, Татьяна Арнольдовна? – светски поинтересовалась директриса, благородно подавая ей руку и помогая подняться. – Разве у вас не урок? Зачем вы уселись в кадку?

– Я не уселась. У меня с мужем беда, – пролепетала Таня, отряхивая от земли юбку.

– С мужьями у всех беда, – вздохнула черноволосая, красивая Софья Рувимовна и потерла виски, словно давая понять, что никакие женские проблемы ей не чужды.

– У меня совсем беда, – прошептала Таня. – До крови...

– Ну, если до крови! Давайте, я подменю вас на уроке. У вас девятый «б»?

– Да.

Софья Рувимовна, не проявляя больше излишнего любопытства, развернулась на своих каблуках и направилась в класс.

– Спасибо, – прошептала ей вслед Таня.

Директриса считалась среди коллег стервой. Говорили, что она заняла руководящее кресло в столь молодом возрасте благодаря любовнику, имеющему вес в районо.

– Идите, идите, – не оборачиваясь, ответила Софья Рувимовна, – спасайте вашего мужа! Вам вообще не стоило появляться сегодня в школе. У вас такой вид, будто вы всю ночь развлекались в ночном клубе. А перегар и синяки под глазами, знаете ли, не красят учителей, особенно на первых уроках.

Таня помчалась по лестнице вниз, забыв, что сумка осталась в классе.

* * *

Сычева курила одну сигарету за другой.

Дым был абсолютно безвкусный, драл горло и не приносил облегчения. Моросил мелкий дождь, от которого было глупо прикрываться зонтом, но от которого одна за другой намокали и гасли сигареты.

Рядом, на лавочке, от нервного озноба тряслась Таня. Она примчалась из школы фантастически быстро, не прошло и пятнадцати минут.

– Не трясись, – сказала Сычева Тане и протянула ей сигарету. – На, покури!

– Не, не могу. Тошнит от всего.

Недалеко, на автостоянке, вяло возились оперативники. Они осматривали пятна крови и негромко переговаривались. От них отделился невысокий коренастый парень и подошел к скамейке.

– Вы кем потерпевшему будете? – обратился он к Тане, зубами отстукивавшей мелкую дробь.

– Ж-ж-ж-женой, – ответила Таня, не глядя на парня.

– А вы? – парень кивком указал на Сычеву.

– Любовницей, – с вызовом сказала она и уставилась парню прямо в глаза.

– Миленько, – усмехнулся мент.

Он был из тех, кого Сычева относила к категории «быдло»: коротко стриженный, с мощной квадратной челюстью, накачанным торсом, короткими ногами, прочно стоявшими на земле, и сверлящим, прищуренным взглядом. На нем были черные джинсы и короткая кожаная куртка – униформа для такого типа парней.

– Вы бы представились, – посоветовала ему Сычева.

– Оперуполномоченный уголовного розыска, старший лейтенант Антон Карантаев! – отрапортовал парень, махнул перед носом Сычевой корочками и уселся рядом, на лавочку.

– Его убили? – всхлипнула Афанасьева.

– А вам как бы хотелось? – задал идиотский вопрос лейтенант, уставившись карими глазами Сычевой туда, где в распахнутую куртку выбивалась из выреза грудь.

– Вы б не острили, – сказала Сычева, рывком застегивая куртку на молнию до подбородка. – У нас, между прочим, горе.

– Девушки, – Карантаев встал и уселся перед ними на корточки, свесив сцепленные в замок руки между колен. – А как этому гаврику удалось так хорошо устроиться, что вы обе его любите и между собой не лаетесь?

Таня закрыла лицо руками.

– Его убили? – повторила она в ладони.

Сычева расправила плечи, затушила сигарету о лавочку и щелчком отправила ее в урну. Она терпеть не могла наглых молодцев, подкачавших свое коротконогое тело и возомнивших, что у них нет комплексов.

– Вы не очень умело ведете допрос, лейтенант Карантаев, – сказала Сычева глядя на него в упор. – Задавайте вопросы по существу. Я уже рассказала вам, как нашла телефон, как обнаружила следы крови. Кстати, это действительно кровь?

– Действительно, – усмехнулся Карантаев. – Когда у мужика куча баб, это частенько заканчивается кровью. Вы не знаете, может, у него еще кто-то был?