Иронично улыбнувшись, Андрей бросил:

– Амар! (десять!)

Оскорбленно скукожившись, хозяин что-то затараторил на родном языке, видимо, объясняя, сколь роскошные апартаменты предоставляет за, можно сказать, бросовую цену – всего каких-то сорок баксов. Повторив на ходу: «Амар!», Лавров направился к такси, давая понять, что больше не намерен иметь никаких дел с этим индонезийским жадиной.

Он помнил совет Раскатова: любую цену, названную частным торговцем, делить на четыре, и это будет – самое то. Как видно, неуступчивость русского впечатлила хозяина «отеля», и он, бросившись вслед за ним, на вполне сносном английском объявил:

– Сэр! Ай эгрии! Велл! Тен, тен долло!

Комната и впрямь оказалась вполне комфортабельной. Правда, кондиционера не было, но мебель и ванная выглядели достаточно цивильно. Получив деньги за неделю вперед и вручив Андрею ключи, хозяин, немного потоптавшись на пороге, осторожно поинтересовался, не нужна ли постояльцу «гёрл». Получив отрицательный ответ, он поспешил уведомить, что не является сутенером и вообще противник сводничества, а задал столь пикантный вопрос на всякий случай, дабы уберечь постояльца от каких-либо непредвиденных осложнений. По его словам, уже было несколько случаев, когда, «сняв» случайную особу для утех, его жильцы утром просыпались без вещей и рупий. Поэтому всем, кто, поселившись в его номерах, мог возжаждать женской ласки, он взял за обыкновение рекомендовать уже не единожды проверенных дам. И самому спокойнее, и жильцу меньше головной боли.

Лавров сдержанно поблагодарил за заботу и, особо подчеркнув, что никаких дам здесь не будет и близко, после ухода хозяина наконец-то смог искупаться под душем. Сразу же после этого он достал из вещей полученный у Томилина телефон спутниковой связи, набрал его номер и, услышав уже знакомое: «Да?», лаконично доложил:

– Александр Григорьевич, я на месте.

– С прибытием! – откликнулся тот. – Где остановились?

– Как и рекомендовал Герман, снял комнату в районе Бедератси. Завтра утром покупаю местную сим-карту и созваниваюсь с Костиным.

– Отлично! Удачи вам, Андрей! Если какие-то проблемы – немедленно звоните.

Попрощавшись, Лавров занялся разбором вещей. Он уже заметил, что, несмотря на противомоскитную сетку, под потолком барражировало энное количество местных кровососущих, явно намеревающихся продегустировать кровь иноземца. Поэтому сразу же достал из сумки злектрофумигатор и, вставив в него пластину, включил устройство в розетку. Немного посмотрев телевизор, Андрей решил лечь спать. Во-первых, ничего не было понятно из того, что говорилось с телеэкрана, во-вторых, хотя спать особо-то и не хотелось, он решил после длительного полета как следует отоспаться в нормальной постели. Зная, что здесь утро наступит часов на пять раньше, чем в Москве, перевел часы и телефонный таймер на местное время, включив будильник на шесть утра.

…Когда раздалось деликатное позвякивание будильника, Лавров с трудом открыл глаза и удивленно заметил, что на улице уже светло, хотя – это он чувствовал всем своим существом – еще должна быть глухая, непроглядная ночь. Сделав разминку, искупавшись под холодным душем и позавтракав тем, что осталось из дорожных припасов, он вышел из дома и огляделся. Это была достаточно благоустроенная улица. Вдоль нее тянулись решетчатые и каменные изгороди, за которыми высились одно– и двухэтажные дома. Некоторые наподобие коттеджей, другие, как тот, в котором он снял комнату, – довольно-таки длинные строения, с несколькими отдельными входами.

Несмотря на ранний час, на улице было относительно оживленно. Спеша по делам, крутили педали велосипедисты, урча моторами, пролетали мотороллеры и мотоциклы самых разных моделей, позевывая, шествовали пешеходы. Кто-то нес сумки, коробки, пакеты, кто-то просто брел, озираясь по сторонам.

Что сразу бросилось в глаза – улица была вся в зеленой растительности. Над домами высились, большей частью, пальмы, но кое-где, широко раскинув ветви и шелестя на ветру крупной листвой, рос даже знаменитый дуриан, правда, уже отплодоносивший. Лавров почему-то сразу же припомнил книгу об Индонезии, прочитанную еще в детстве, в которой описывался один курьезный случай. Рассказывалось, как тяжелый шиповатый плод дуриана, сорвавшись с многометровой высоты, грохнулся на голову некоего местного чиновника, и того от смерти спасла только толстая чалма. А еще он вспомнил, что, по свидетельству знатоков, плоды дуриана самым невероятным образом совмещают в себе кошмарный, омерзительный запах с изысканно-божественным вкусом.

Было здесь немало и обычных деревьев, напоминающих вязы и тополя, по веткам которых бегали мелкие древесные ящерицы, охотившиеся на насекомых, а в кронах голосисто перекликались разноцветные тропические птахи.

Отметив на углу дома, в котором ему предстояло жить, по меньшей мере, несколько дней, табличку с цифрой тридцать семь, Андрей окинул взглядом соседние строения. По каким-то неуловимым приметам он интуитивно угадал в большом двухэтажном доме, виднеющемся метрах в двухстах от него по другой стороне улицы, какое-то торговое заведение.

Солнце уже поднялось над горизонтом и пригревало ощутимо. Поскольку незадолго до прибытия в Макассар Лавров уже побывал в субтропиках, в его сумке лежали три дежурных комплекта легкой летней одежды, годящейся и для экваториальной зоны. Поэтому на улицу он вышел в отменном костюмном ансамбле из тонких, кремового оттенка брюк со множеством карманов и отлично сидящей на нем белой рубашке с короткими рукавами.

Решив сделать кое-какие покупки, Андрей направился к замеченному им магазину, краем глаза ловя украдкой бросаемые в его сторону взгляды встречных девушек и женщин. Возможно, их интерес определялся тем, что они не могли не заметить статного незнакомца с интересной наружностью. А возможно, просто видели в нем некую диковину – как уже успел заметить сам Лавров, в этой части Макассара, кроме него, европейцев пока не наблюдалось.

Интуиция его не подвела – замеченное здание и в самом деле оказалось местного фасона «супермаркетом», где продавалось все – от зажигалок и ножей до хлебобулочных изделий (опять-таки местных сортов) и газированных напитков с поп-корном, включая сдобу, консервы, мясопродукты и тому подобное. Впрочем, воспользоваться услугами этого торгового заведения он не мог по одной простой причине: магазин был еще закрыт. Перед его входом на тротуаре оживленно судачила толпа местных жителей, ожидающих открытия.

И хотя до этого момента, как явствовало из таблички, прикрепленной у входной двери, было еще не меньше часа, никто из стоявших не нервничал, не расточал эмоций. Да и стояли-то эти люди, как понял Андрей, скорее всего, не потому, что рвались за покупками. Для них это была в большей степени возможность пообщаться.

Он вспомнил о житейской философии индонезийцев, о которой рассказал ему Герман, кем-то образно названной «джам карат» – «резиновое время». В этом отношении индонезийцы чем-то напоминали русских, с извечным «поживем – увидим». Впрочем, в вопросах того, как «тянуть резину», индонезийцы русских, безусловно, обскакали по всем статьям.