Штраух бросил пустую чашку на стол и направился к лифту. Альфред растерянно потер подбородок. С такой щетиной и после суток на ногах выглядеть лучше, чем дерьмово, было бы сложно. Но причина растерянности инспектора заключалась вовсе не в последнем замечании шефа. Краузе впервые за всю службу настолько смутно понимал, чего от него хочет начальство. Штраух явно сделал для себя какие-то выводы, (частично благоприятные для Краузе, ведь обошлось без ора и почти без оскорблений) и теперь ожидал, что подчиненный найдет этим выводам фактические подтверждения. Но вот что забыл герр Штраух, так это поделиться своими выводами с этим самым подчиненным! И как теперь угадать, каких результатов ожидает строгий начальник? Как прочесть его мысли?

Краузе устало сел в кресло и поднял с пола термос. Он был пуст. Относительно солидно булькало в другом, но на крышке стояла пометка «бульон». Альфреду же сейчас позарез был нужен глоток кофе, а не бульона. Чтобы собраться с мыслями и прокрутить в памяти все, что говорил Штраух. Но кофе кончился.

Да и к черту кофе! Инспектор поставил термос на стол и решительно поднялся. Кофе тут не поможет. Надо просто выспаться. Сон разложит все события, слова и мысли прошедшего дня по полочкам, и наутро понимание придет само собой. Сон и только сон. Недаром право (оно же обязанность) на сон прописано в законе о Великом Порядке. Гражданин должен иметь здравый рассудок и трезвое мышление, которые гарантированы только в случае чередования периодов сна и бодрствования по формуле «семь часов через семнадцать». В этом пункте закон прав, как ни в чем другом.

Альфред почти доплелся до лифта, когда в мочке уха снова зазудело. Краузе прижал к уху палец и обреченно вздохнул.

– Что еще, Фриц?

– Я по-прежнему в лазарете, герр старший инспектор. Матрос с «призрака», кажется, выходит из затмения, а у женщины усилилась мозговая активность. И с девочкой что-то не в порядке, ей ввели вторую дозу транквилизаторов. Я подумал, это важно.

– Да, Фриц, это важно… – Краузе скрипнул зубами. – Но неужели не подождет до утра, черт побери?!

– Да, Альфред, я понял. До утра. Надеюсь, матрос не впадет в психоз снова?

– Что говорят врачи?

– Ставят девять против одного, что этого не случится, но я им не слишком доверяю. Они ведь обещали, что женщина проваляется бревном не меньше недели, а она…

– А она столько и проваляется. Усиление активности еще ничего не значит. Поверьте специалистам, Фриц, мы с вами не можем знать и уметь все на свете. А сейчас идите спать, это приказ.

* * *

«Корабли землян шли атакующим порядком, отрезая караван от портала и, казалось, никто и ничто во вселенной не в силах предотвратить худший вариант развязки. Маневры были бесполезны, сопротивление – тем более. Оставалось только рисковать: развить нужную для прыжка скорость и проскочить в ворота. Тут, правда, имелся один нюанс. Прыгать в ворота означало погибнуть с вероятностью в пятьдесят процентов; то есть, или да, или нет. До сих пор истории были известны лишь четыре случая гиперпрыжка в створ ворот. Два закончились относительно благополучно: корабли вышли не там, где нужно, но экипажи выжили. Еще два судна пропали без вести. Статистика так себе, но в данной ситуации выбора не оставалось, земляне уничтожали суда и корабли противника без жалости. Сдача была равносильна смерти, вот почему никто из членов экипажа не сказал и слова, когда капитан принял решение прыгать».

Так, если вкратце, было записано в комментариях к бортовому журналу. Наверное, так и было. Шок от нештатного прыжка уменьшил экипаж на три человека. Сердце не выдержало или мозги, трудно сказать наверняка. Никто из уцелевших и не задумывался над причиной. Минус три и точка. Все остальные погибли позже, через пять лет, когда стало окончательно ясно, что выбраться из лабиринтов гиперхода получится разве что случайно, то есть, неизвестно когда. Возможно, никогда. Сначала не выдержали нервы у суперкарго, он повесился на брючном ремне, потом подрались двое механиков, а потом началась всеобщая безумная резня, выжить в которой сумели только трое, да и то чудом.

Но сейчас это стало историей, страшное испытание закончилось. В полной мере насладиться возвращением в нормальный мир у выживших пока не получалось, слишком много прошло времени в одуряющем заточении вне пространства и времени, но сам факт возвращения действовал, как лучшее в мире лекарство, и экипаж «призрака» быстро шел на поправку.

Пассажир рейсового лайнера Эйзенской космотранспортной компании «Штурмфогель» поставил виртуальную пометку и закрыл файл предварительного отчета «карантинщиков», отправленный шефом отдела ГСП вышестоящему начальству (копия обошлась резиденту в каких-то двести марок взятки знакомому шифровальщику). Появление «Призрака-9» было последним, наиболее убедительным аргументом в пользу новой для резидента карьеры разведчика. Теперь не осталось и тени сомнения, выбор сделан верный, а значит, можно сосредоточиться на деле, для пассажира абсолютно неведомом. Хотя, в общем-то, ничего сложного и принципиально нового: шпионаж и руководство агентурой привычные реалии обыденной жизни, где все шпионят за всеми. Пассажир незаметно усмехнулся. Разве что в новой игре ставки повыше, риска побольше, да и техника посложнее: например, эти продвинутые средства связи с агентом – чудеса, да и только!

На самом деле, конечно, не чудеса, а высокие технологии, но принцип действия приборчиков настолько необычен, что обывателю проще назвать их «телепатическими усилителями» или вообще – «волшебными коробочками», чем понять, как эти штуковины действуют. Как это так – беседовать с кем-то, не раскрывая рта, «закачивать» в сознание собеседника инструкции из личного компа или подключать его к сети без посредничества компьютера, напрямую? Телепатия с элементами телетрансляции?

Удобно, ничего не скажешь. Удобно и безопасно. Пассажир мысленно произнес команду «подключения» и сосредоточился на контакте с агентом. Со стороны казалось, что пассажир рассеянно листает виртуальный журнал, периодически посматривая через иллюминатор корабля на приближающийся космический город, а на самом деле…

Странный все-таки этот псевдотелепатический контакт. Особенно интригует момент «соединения». Ты будто бы растворяешься в море общего сознания, но в то же время остаешься отдельной личностью с собственной волей и своими убеждениями. А главное – можешь контролировать ситуацию, можешь не допустить собеседника в закрытые для него зоны своего разума, или даже солгать, практически так же легко, как и в нормальном разговоре. То есть, о реальном «общем сознании» речь не идет, все в жестких рамках программ «ментальных коммуникаторов»: только передача информации, ничего больше. И все-таки здорово! Странно, но здорово.

Волна «соединения» накрыла, наконец, агента, и он увидел то же, что и пассажир: момент швартовки лайнера к первому из трех шлюзов выносного причала «Эйзен-112». Так было написано на шлюзовых воротах. Написано с претензией на общественный вызов, даже на провокацию: готическим шрифтом, а вместо тире заключенная в круг свастика.