— Итак, вчера вы собирались к адвокату, чтобы подписать документы на развод? — наконец спросил он.

— Он ждал меня к трем, но из-за мигрени я осталась дома.

— Вы предупредили адвоката по телефону, что не приедете?

— Нет, мне еще не поставили телефон. Я переехала всего несколько недель назад.

— Кто ваш адвокат? — поинтересовался комиссар.

— Мой адвокат? Шиль. У него контора на Дроттнинггатан, тридцать восемь.

Веспер Юнсон записал.

— Ваш муж тоже собирался к адвокату?

Хелен Леслер покачала головой.

— Подписать достаточно кому-то одному.

— Совершенно верно, — кивнул усач, быстро полистал блокнот и продолжил: — А что было дальше?

— Дальше… ко мне зашел Гилберт, — тихо сказала она. — В самом начале седьмого. Требовал денег. Сказал, что до вторника нужно достать десять тысяч. Очередной долг чести. Я сказала, что у меня денег нет, и это была чистая правда. Он рассвирепел, между прочим, он был не вполне трезв. Требовал мои драгоценности: он, дескать, их заложит. Что бы отвязаться, я сказала: иди к своему отцу и проси у него. Он язвительно расхохотался и сказал, что меня, в самом деле, на мякине не проведешь, и что я не хуже его знаю, что директор Леслер в Лапландии, катается на лыжах. — Она устало потерла рукой лоб. — И тут я сплоховала.

— Вы сказали ему, что ваш свекор дневным норрландским поездом вернулся в город? — предположил Юнсон.

— Да, — пробормотала она.

— Откуда вы это знали? Даже здешняя прислуга понятия не имела, что он приедет.

Она помедлила.

— Директор Леслер написал мне. Я получила письмо вчера после обеда.

Комиссар кивнул, и она продолжала:

— Словом, я нечаянно проговорилась, что свекор вернулся, а, заметив, как Гилберт ухватился за эту идею, попробовала внушить ему, что соврала. Но вышло все наоборот. Муж сразу заторопился «доить старика», а когда я попыталась уверить его, что денег ему не дадут, буркнул, что можно и поднажать и способ для этого найдется. И ушел.

— Вы побежали за ним?

— Нет, в пижаме не побежишь. Да, честно говоря, я была очень рада, что он убрался. И только через некоторое время начала тревожиться, как бы он не устроил какую-нибудь глупость. Ведь он, похоже, действительно угодил в переплет, раньше я никогда не видела его в таком отчаянии.

— Ваш свекор… за него вы совсем не тревожились? — спросил Веспер Юнсон.

— Как раз за него-то и тревожилась, — вздохнула она. — Я всегда относилась к свекру с симпатией, хотя друзьями мы не стали. Он был человек довольно замкнутый и мало кого подпускал к себе. По-моему, последние годы он жил одиноко.

— Его жена умерла несколько лет назад?

— Восемь, кажется. Говорят, он был к ней очень привязан.

— Вы не собирались предупредить его вчера вечером?

— Собиралась.

— Но не сделали этого?

— Я чувствовала себя ужасно, у меня кружилась голова. Но главное не это. Свекор не любил, когда попусту поднимают шум. Он ненавидел сплетни и болтовню. В конце-то концов, я могла и сгустить краски, а на деле все было отнюдь не так опасно. Вот и получится, что я попусту подниму панику.

— Значит, вы остались дома?

Она понурила голову.

— А сегодня утром почему пришли?

— Мне приснился жуткий сон. Как будто муж и свекор подрались. Посреди этого кошмара я проснулась и не могла больше оставаться в постели. Оделась, на велосипед — и сюда. А когда увидела машины у парадной, поняла, что сон оказался вещим. Со мной такое и раньше бывало.

Ее взгляд был устремлен на залитые солнцем цветы в окне. Интересно, подумал я, сознает ли она, что перед нею. Казалось, она впала в прострацию.

— В каком-то смысле облегчение — узнать, что ваш супруг не слишком много для вас значил, — осторожно заметил комиссар. — Его тоже нет в живых.

— Он покончил с собой?

Вопрос был задан странно-безучастным тоном. Веспер Юнсон помедлил.

— Судя по всему, директор Леслер застрелил сына. А потом покончил с собой.

Хелен Леслер закрыла глаза и окаменела. А потом прошептала:

— О, Господи…

Она хотела встать, но пошатнулась и едва не упала. Мы уложили ее на тахту. Комиссар пощупал ее лоб.

— Пожалуй, нужно позвать врача.

Но звать не пришлось — он как раз вошел в библиотеку. Веспер Юнсон объяснил, что случилось, и медик привычно взял девушку за руку.

На письменном столе зазвонил телефон. Комиссар снял трубку.

— Хорошо, — сказал он немного погодя. — Хорошо. Очень, хорошо… Нет, я приеду сам.

Он положил трубку и вернулся к тахте.

— Ну, как она?

— С лекарствами перестаралась, — сказал медик. — Но это не опасно. Ей надо выспаться, и все.

— Бедная девочка, — пробормотал Веспер Юнсон и накрыл ее клетчатым пледом.

Мы оставили спящую и перешли в столовую.

— А что с покойником?

Медик надел пальто.

— Пуля прошла прямо под сердцем, — сказал он. — Причина смерти — внутреннее кровотечение.

— Он умер мгновенно?

— Скорее всего. Грудная клетка, похоже, наполнилась кровью довольно быстро.

Веспер Юнсон кивнул.

— Давно наступила смерть?

— Вчера вечером, примерно между восемью и девятью.

Точнее сказать трудно, много времени прошло, труп уже остыл и окоченел.

— Понимаю, — кивнул комиссар.

Судебный медик, робко выразив надежду, что в ближайшие два часа новых трупов не обнаружат, исчез в холле.

Усатый коротышка неожиданно бросил меня одного и устремился к лестнице на верхний этаж. Из буфетной вышли двое полицейских, тщательно осмотрели все углы и через некоторое время проследовали в библиотеку.

Только я успел устроиться на стуле с золотистой кожаной обивкой, как Веспер Юнсон кубарем скатился по ступенькам.

— Не желаете совершить небольшую прогулку?

— С удовольствием.

На пороге библиотеки снова появились полицейские.

— Ну? — спросил шеф.

— Все обыскали, — ответил один из них, солидный, седой. — Нет его здесь.

— Нет… — задумчиво протянул Веспер Юнсон и расправил усы. — Нет… Ну что ж, принимайте команду, сержант. Я на часок отлучусь.

В лифте я спросил, не пистолет ли искали полицейские. Веспер Юнсон кивнул и вздохнул.

— Как сквозь землю провалился. Всю квартиру обшарили, и без толку.