В парке было еще сыро, хотя ровные мощеные дорожки позволяли прогуливаться, не замочив ног. Парк оказался даже не парком, а многовековой березовой рощей. В нижней части многих стволов виднелись зажившие зарубки, явно сделанные усердным топором охотников за березовым соком.

– Это не браконьеры, – перехватив взгляд Олега, сказала Лера. – Это музей заготавливает. Все в положенные сроки и с соблюдением технологий. Мама зорко за этим следит. Тут сок потрясающий просто. Им туристов угощают. Будешь себя хорошо вести, мама и тебе даст. Хотя в этом году еще рано, его обычно в конце мая собирают. Я ничего в своей жизни вкуснее не пила, правда!

– То есть тут все земли бывшего колхоза «Родина»?

– Ну да. Усадьба с храмом, парком и хозпостройками примерно одну девятую занимает. Мамин коттеджный поселок, куда многие местные переехали, – еще примерно две девятых. Это тоже дед выбил – новые дома для бывших колхозников поставить. Старые у многих к тому времени уже развалились, да и далеко они были, по другую сторону дороги. Так что этот кусок земли он для своих отвоевал. И мама там же построилась, чтобы в музее не жить. И в город каждый день не наездишься. А еще две трети всей земли – это как раз «купеческий поселок». Его тут так называют. Местная Рублевка. Еще за кленами кусок земли есть, но там местный фермер картошку сажает.

– Огромная же территория…

– Так «Родина» – колхоз-миллионер. Знаешь, как дед тут все строго держал! Конечно, огромная. И пашни были, и телятник, и свинарник, и птицеферма. У меня был уникальный дед. Героический. В прямом смысле. Герой Социалистического Труда.

– А что такое социалистический труд? – спросил Антошка, с интересом слушающий разговор взрослых. Пришлось объяснять, и Лера с изумлением отметила, что у Олега это получилось гораздо лучше, чем у нее самой.

За разговорами подошли к церкви. Осенью побеленное здание уходило маковкой в безбрежную синеву неба.

– Наружные работы только в этом году закончат, – деловито сообщила Лера. – А внутренние уже в следующем начнут.

– То есть барский дом восстановили раньше, чем церковь? – уточнил Олег. – А почему? Обычно наоборот делают.

– Дед так хотел. Говорил, что в дом можно экскурсии будет водить, в хозпостройках мастерские открыть, чтобы деньги зарабатывать. Они, кстати, сейчас этим и выживают, продукцией, которую сами выпускают. Маслобойня у них, шорная мастерская, лапти плетут, половики ткут. Так что церковь на сладкое оставили.

– Для коммуниста неудивительно, – усмехнулся Олег. – Но дед твой – молодец, если бы не он, развалилось бы тут все. Разрушили, разграбили, приватизировали, как это в других местах произошло.

Со ступенек барского дома сбежала статная девушка с длинной косой, и Лера моментально почувствовала легкий укол неприязни, который почему-то всегда испытывала к маминой заместительнице.

– Марина! – окликнула она, остро переживая свое несовершенство. Она была уверена, что неприязнь к Марине вызвана исключительно завистью к ее фигуре, которая была гораздо лучше, чем Лерина. – Мама у себя?

– Ой, здравствуйте. – Девушка остановилась и при виде Олега быстро перекинула толстую, в руку толщиной, косу с одного плеча на другое. Лере тут же захотелось ее задушить. Эта коса казалась ей неестественной, так же как длинные, в пол, холщовые юбки и льняные пуловеры, которые носила Марина. – Так Татьяна Ивановна домой ушла с час назад. Сказала, что ей нужно к вашему приезду пироги поставить.

– Узнаю маму, – засмеялась Лера. – Ладно, спасибо, Марина. Мы тогда к ней поедем.

– По залам-то не пройдете? – Марина снова перекинула свою невообразимую косу и стрельнула глазами в Олега, томно качнув бедром. Под холщовой юбкой обозначилась упругая попка.

– В другой раз, – Лере показалось, что скрежет ее зубов эхом разнесся по двору, и, кляня себя за глупую ревность, она чуть ли не бегом бросилась в сторону ворот. Марина задумчиво проводила их живописную группу взглядом.

* * *

Когда машина тронулась в сторону поселка, Лера вдруг подумала, что мама может волноваться из-за их долгого отсутствия. С учетом прогулки по усадьбе опаздывали они уже часа на три, поэтому Лера, потыкав в кнопки телефона, была готова услышать мамин встревоженный голос.

Однако Татьяна Ивановна говорила не тревожно, а, скорее, растерянно. Представить свою маму растерянной Лера не могла даже при своем богато развитом воображении.

– Мам, мы минут через десять уже будем, – сказала она. – Ты не сердись, я Олегу усадьбу показывала. А ты чего какая-то странная? Случилось что-то?

– Получается, что случилось. Ты представляешь, у меня в дом влез кто-то.

– Что-о-о?

– Ну да. Утром я на работу уходила, все в порядке было. А час назад прибежала пироги в печь поставить, тесто-то я еще с утра замесила, а у меня дверь открыта, в доме все кувырком, полный раскардаш.

– Мамочка, мы сейчас приедем, – заволновалась Лера. – Да что же это такое, господи? – в сердцах воскликнула она, отшвыривая телефон.

Мама встретила их на крылечке. Растерянное выражение ее лица заставило Леру испытать кровожадное чувство к безымянному злоумышленнику. Если бы она могла, прямо ноги бы ему повыдергала! Впрочем, Лера подозревала, что знает, кто рискует остаться без ног. Бывший муженек, который принялся мстить ее родным.

– А ты похудела.

– Что? – Лера с изумлением посмотрела на мать.

– Похудела ты, говорю. Тебе идет.

– Мам, вы с бабулей сговорились, что ли? – с возмущением спросила Лера. – Вы обе говорите, что я похудела, хотя я этого не замечаю.

– Мы обе это говорим, потому что мы обе это видим. Просто при твоей дурацкой привычке носить балахоны и штаны на резинке ты сама не замечаешь очевидного.

– Вот нашла время! – в сердцах воскликнула Лера. Разговоры о своем весе и внешности она терпеть не могла.

– Что-нибудь пропало? – спросил Олег, войдя в дом и обозрев царящий там разгром.

– Да нет, – Татьяна Ивановна невольно усмехнулась, – скорее, нашлось.

– В смысле? – Лера вопросительно посмотрела на мать. – Тебе подбросили перья павлина?

– Да какие еще перья! Я всю еду еще вчера приготовила, убрала в холодильник. На столе только миска с тестом оставалась, когда я утром уходила. А когда вернулась, нашла вот что. – Татьяна Ивановна протянула дочери и зятю тарелку, на которой лежали три кроличьих окорочка.

– Что это? – у Леры даже горло перехватило.

– Кроличье мясо.

– Я вижу, что не крокодил. Мамочка, я не хочу тебя пугать, но происходит что-то странное. К бабуле в квартиру тоже влезли и подкинули перо павлина. Нам на коврике у двери оставили целого кролика. Потом мальчишки достали из почтового ящика два павлиньих пера, а у тебя тут тоже кролик, только не тушкой, а три лапы. Это не может быть простым совпадением.