Полина. Дай, дай!

Фердинанд. Нет, еще не сейчас. Обещай мне, что прибегнешь к нему только в том случае, если будет угрожать опасность твоей жизни, — иначе это было бы непорядочно с моей стороны. Но раз дело касается тебя...

Полина. Что ж это за оружие?

Фердинанд. Письма, которые она писала мне до замужества, а частично и после. Завтра я тебе их передам. Не читай их, Полина! Поклянись мне нашей любовью, нашим счастьем. В случае надобности просто скажи ей, что письма у тебя, увидишь, как она затрепещет, как будет ползать у твоих ног, потому что все ее козни рухнут. Но помни: это крайнее средство. А главное, спрячь их получше.

Полина. Какой страшный поединок!

Фердинанд. Да, страшный! А теперь, Полина, стойко, как и прежде, храни тайну нашей любви. Не признавайся в ней до последней возможности.

Полина. Ах, зачем твой отец изменил императору! Боже мой, если бы отцы знали, как жестоко страдают дети из-за их ошибок, на свете не было бы плохих людей.

Фердинанд. Это грустное свидание — быть может, наша последняя радость.

Полина (в сторону). Нет, я поеду за ним! (Вслух.) Видишь, я уже не плачу, я взяла себя в руки. Скажи, твой товарищ будет знать, где ты остановился?

Фердинанд. Эжен будет нашим посредником.

Полина. А письма?

Фердинанд. Завтра! Завтра! Но где ты их спрячешь?

Полина. Буду носить их при себе.

Фердинанд. Итак, прощай!

Полина. Нет, погоди...

Фердинанд. Одно лишнее мгновенье может погубить нас.

Полина. Или соединить на всю жизнь. Я провожу тебя; я перестаю волноваться, только когда ты уже в саду. Пойдем, пойдем.

Фердинанд. Еще последний взгляд на эту девичью комнатку, где ты будешь вспоминать меня... где все полно тобою...

Декорация меняется. Сцена представляет гостиную.

Полина на веранде и Гертруда в дверях.

Гертруда. Она провожает его в сад... Он обманывал меня! И она тоже! (Берет Полину за руку и выводит на авансцену.) Вы и теперь скажете, мадемуазель, что не влюблены в него?

Полина. Сударыня, я ведь никого не обманываю.

Гертруда. Вы обманываете своего отца.

Полина. А вы?

Гертруда. Сговорились! Оба против меня! О, я сейчас же...

Полина. Сударыня, вы ничего не сделаете ни мне, ни ему.

Гертруда. Не заставляйте меня прибегать к моей власти. Вы обязаны подчиняться отцу, а он... подчиняется мне.

Полина. Посмотрим!

Гертруда. Ее хладнокровие разрывает мне сердце. Кровь бурлит у меня в жилах. В глазах темнеет. Знай, что я предпочитаю смерть — жизни без него!

Полина. И я тоже, сударыня. Но я свободна, я ведь не давала мужу клятвы быть ему верной. А ваш муж — мой отец!..

Гертруда (становится на колени перед Полиной). Что я тебе сделала? Я любила тебя, воспитала, я была тебе хорошей матерью.

Полина. Будьте верной женою — и я не пророню ни слова.

Гертруда. Говори! Ну говори же, чего ты хочешь? Борьба началась.

Те же и генерал.

Генерал. Что тут такое происходит?

Гертруда. Падай скорей в обморок! Ну же! (Подталкивает ее.) Да вот, друг мой, я услыхала стоны. Наша крошка звала на помощь, ей стало дурно от запаха цветов в комнате.

Полина. Да, папа. Маргарита забыла вынести жардиньерку, и мне стало нехорошо.

Гертруда. Пойдем, детка, пойдем на свежий воздух.

Генерал. Подождите-ка. Куда вы дели цветы?

Направляются к двери.

Полина (Гертруде). Не знаю, куда вы их вынесли.

Гертруда. Туда, в сад.

Генерал порывисто уходит, предварительно поставив свечу на ломберный стол в глубине сцены, слева.

Полина и Гертруда, потом генерал.

Гертруда. Идите к себе в комнату, запритесь на ключ. Я все беру на себя. (Полина уходит в свою комнату.) Я подожду его. (Уходит к себе.)

Генерал (вернувшись из сада). Никакой жардиньерки там нет. Решительно, здесь происходит что-то странное. Гертруда! Никого!.. А! Госпожа де Граншан, вы сейчас же мне все объясните... Уж не вздумали ли жена и дочь меня дурачить? (Берет свечу и направляется в комнату Гертруды.)

Гертруда сначала одна, потом Шампань.

Гертруда (переносит жардиньерку с балкона в гостиную). Каких трудов мне стоило усыпить его подозрения! Еще одна-две подобных сцены, и он выйдет из-под моей власти. Но пока что у меня еще развязаны руки... Лишь бы Полина не помешала мне. Она, вероятно, еще спит... Ведь она так поздно легла. Может быть, запереть ее? (Осматривает дверь в комнату Полины.) Нет!

Шампань (входит). Господин Фердинанд сейчас придет, барыня.

Гертруда. Спасибо, Шампань. А он вчера поздно лег?

Шампань. Господин Фердинанд, как изволите знать, каждую ночь делает обход. Вернулся он в половине второго. Я живу над ним и всегда слышу, когда он возвращается.

Гертруда. А он иногда и позже ложится?

Шампань. Случается. Это зависит от того, сколько времени займет обход.

Гертруда. Хорошо, спасибо.

Шампань уходит.

Я жертвовала собою в течение двенадцати лет, я переживала муки, понять которые может только женщина, — мужчины даже и не подозревают о таких страданиях! И что я просила взамен? Самую малость! Только знать, что он тут, возле меня. Единственная моя радость — хоть изредка обменяться с ним беглым взглядом. Я хотела одного: знать, верить, что меня ждут. Тому, для кого чистая, небесная любовь — неосуществимая греза, достаточно и этой уверенности. Мужчина начинает верить в нашу любовь лишь после того, как втопчет нас в грязь. Вот как он вознаграждает меня! По ночам бегает на свидания с этой девчонкой! Так пусть же он сам произнесет мой смертный приговор. И если у него хватит духу, я немедленно и навсегда разлучу их. Я придумала способ... Ах, вот и он! Силы оставляют меня. Боже, зачем ты заставляешь нас любить человека, который уже разлюбил нас?