Привет!

Прежде всего хочу поблагодарить всех вас, где бы вы ни были, за ваши слова сочувствия, любви и поддержки. Именно в час беды, подобной этой, мы сражаемся спиной к спине и возвышаем голос, чтобы быть услышанными. Тихие мамы, которые раньше читали этот блог и щелкали мышкой по веткам обсуждений, не оставляя комментариев, теперь пишут, что молятся за меня, Шона, Ники и Майлза. В эти печальные дни было бы неэтично, непозволительно говорить, насколько выросла посещаемость моего блога за последнюю неделю.

Я сейчас ощущаю себя плохой подругой, которая смылась, когда в ней нуждаются, о ней беспокоятся или хотят знать, что с ней происходит. Некоторое время я ничего тут не писала, хотя знаю, как вы тревожитесь. Но моя жизнь превратилась в хаос, и я пока все силы бросаю на поиски своей подруги, я работаю в команде с ее мужем, чтобы точно знать, что их малыш чувствует себя (насколько это возможно, учитывая обстоятельства) в безопасности.

Из ваших сообщений я знаю, что многие из вас следили за историей Эмили по новостям. Мы с Шоном решили, что не хотим, чтобы эта история стала темой какого-нибудь кошмарного “журналистского расследования” на телевидении. Если Ники когда-нибудь обнаружит репортаж на ютубе, для него это станет травмой. И все же мы знаем, что благодаря этим шоу иногда удается определить местонахождение пропавших людей.

Может быть, некоторые из вас думают: я пишу сейчас об этом из-за того, о чем вы могли читать в последнее время в таблоидах или слышать в теленовостях. Я имею в виду, что новый момент (деньги!) заставил власти проявить к этому случаю больше интереса, чем они проявляли к просто истории о красивой жене и матери, которая однажды утром ушла на работу и не вернулась домой.

Как, возможно, слышали некоторые из вас, за месяц до исчезновения Эмили ее жизнь была застрахована на два миллиона долларов, с выплатой Шону.

Друзья, вы видите, что происходит? Реальная жизнь начинает походить на телешоу, состряпанное из газетного заголовка, а ты просто не считываешь этот сценарий, потому что подобное происходит слишком часто. Муж получает огромную страховку. Жена бесследно исчезает.

Еще до того, как полицейские установили факт существования страховки, они задавали Шону вопросы. Коротко. Стандартная процедура. Муж всегда главный подозреваемый, как известно любому, у кого есть телевизор. Но алиби Шона проверили очень тщательно.

Шон был в Англии, где практически каждый момент жизни фиксируется видеокамерами и записывается на CCTV. Снобский отель, в котором останавливался Шон, сначала отказывался сотрудничать, но когда подключился кто-то из посольства, они сдали запись, на которой Шон входит в свой номер и выходит из него. В ночь, когда пропала Эмили, камеры зафиксировали, как Шон пьет в баре отеля с парой риелторов, на встречу с которыми он и прилетел. Потом Шон отправился в постель. Один.

То, что история со страховкой всплыла так поздно, доказывает, насколько неэффективна система, с которой мы имеем дело; вы и так об этом знаете, если хоть раз в жизни пытались подать заявление о страховании здоровья или зарегистрировать ребенка в списках детского сада. Когда страховка наконец явилась на свет божий, копы снова (с подозрительностью) принялись всматриваться в Шона.

Дело в том, что страховка вылетела у Шона из головы, ведь он пребывал в страшном напряжении. Что, по моему мнению, доказывает его невиновность. Хладнокровный женоубийца оформляет страховку, а потом забывает о ней? Серьезно? Но полицейские рассудили с точностью до наоборот. Они уверены: это доказывает, что он виновен, что он лишь притворился, будто забыл о страховке, потому что правда выглядит скверно. Так что они думают? Что Шон оформил страховку и нанял кого-нибудь убить жену? Что мы с ним оба в этом замешаны?

Ничего подобного.

Может быть, теперь вы простите меня за то, что я столько времени не писала в блог, – теперь, когда вы знаете, сколько всего произошло в моей жизни, начиная с нынешнего несчастливого, доводящего до безумия развития событий. Полиция дважды забирала и задерживала Шона, не выдвигая против него обвинения. Есть ли правосудие в этой стране? Неужели нет законов, защищающих от такого? Даже если вы знаете свои права, у вас достаточно денег на блестящего адвоката, а у Шона денег достаточно, и у вас за спиной контора с Уолл-стрит, – даже этого не хватает, чтобы пугануть наших провинциальных детективов настолько, чтобы в них проснулось хоть сколько-нибудь старого доброго здравого смысла.

Каждый раз, когда Шона забирают в полицейский участок, Ники – до сих пор храбрый солдатик – становится почти безутешным, и мне приходится ехать к ним домой, в любое время дня и ночи, забирать его и везти к себе, качать на коленях, пока он не уснет, а потом укладывать его рядом с Майлзом. Иногда я стою в дверях детской, смотрю, как мальчишки спят, слушаю их сладкое посапывание и думаю, какие ангелы наши дети, как они доверяют нам и как – попробуйте, если сможете – мы не в силах защитить их от ужасов, которые припасла для них жизнь.

Как бы то ни было, настал, кажется, подходящий момент, чтобы вернуться к ведению блога и рассказать моим читателям, что невиновный человек подвергается преследованиям. Мне трудно объяснить, почему я считаю Шона невиновным. Но я в этом уверена. Я знаю это каждой клеточкой моего тела. В эти напряженные дни, дни без Эмили, мы с Шоном действуем сообща – поддерживаем друг друга, продолжаем поиски, а самое главное – не даем пасть духом одному отважному маленькому мальчику.

Друзья, вы понимаете, что все это нелегко и для Майлза. Он знает, что мама его лучшего друга делась неизвестно куда, и поэтому (естественно!) немного капризничает. Он отказывается ночевать с Ники. Но когда он преодолеет страх сепарации, то войдет во вкус.

Несколько раз мне приходилось уезжать от дома Эмили (я до сих пор думаю о нем как о доме Эмили) – и у меня в ушах еще звучали всхлипывания моего ребенка. Но я знаю, что с Майлзом все отлично. Ему будет весело. А причина, по которой я это знаю, – близость и доверие, которые я испытываю в эти тяжелые дни к отцу Ники. Как вы думаете, оставила бы я своего ребенка с вероятным подозреваемым в убийстве?

Никакого убийства не было. Несуществующее полицейское дело разваливается, ибо нет тела и нет свидетельств грязной игры. Сначала Эмили ехала в Пенсильванию, потом – нет. Как знать, может, она просто проснулась однажды и решила, что с нее довольно материнства, довольно модной индустрии, Коннектикута и Шона. Довольно всего этого пакета. Даже Ники. Возможно, она уехала, чтобы начать новую жизнь под вымышленным именем. Копы говорят – такое происходит постоянно.

Оказывается, я знала совсем другую Эмили! Но если Шон оказался противоположностью тому, что я о нем думала, почему Эмили не может оказаться совсем другой? С ума сойти, насколько можно ошибиться в человеке. Не знаю, что и чувствовать. Разозлиться на нее? На себя? Считать себя преданной? Одураченной? Если честно, мне просто очень грустно.