— Да пошёл ты, — едва не плача, шепчу я.

Он усмехается.

— Ты ещё и дерзкая…

Ставит ногу, которая лежала на колене, на пол, и я вздрагиваю и вжимаюсь спиной в стену.

— Красивая, дерзкая сучка, — неожиданно одобрительно произносит он. — Люблю таких.

Я настолько испугана, что даже не знаю, что ему на это ответить. Похоже, я его только раздразниваю. А это, судя по всему, чревато… Впечатление, что он — будто сжатая пружина. Вот-вот на меня прыгнет… Как какой-нибудь тигр…

И самое ужасное в этой ситуации, что я даже сбежать не могу. Он сидит рядом с выходом из каюты и очевидно — меня не выпустит. Да даже если и выбежать отюсда как-то, я же всё равно растеряюсь, куда бежать дальше на этой огромной яхте. А там ведь ещё несколько огромных мужиков… И я понятия не имею, сколько их там всего… Мамочки… Мамочки мои…

— Пожалуйста, услышьте меня, — отчаянно стараюсь задобрить его, а сама вся трясусь от дикого напряжения. — Я не понимаю, что я вам сделала такого, что вы со мной так обращаетесь, но я, честное слово, никому ничего не скажу, если вы меня сейчас просто отпустите!

У меня предательски дрожит голос, но я ничего не могу с этим поделать — страшно мне до ужаса просто…

Он, как-то очень по-хищному, чуть склоняет голову набок. И смотрит на меня холодно, но внимательно. Как на какую-то диковинку. Или зверушку. От этого его взгляда мне настолько не по себе, что я вообще не знаю, что делать…

— Ты мне имя своё не сказала.

— Зачем оно вам?… — испуганно спрашиваю я.

Он хмурится и из-за этого становится ещё страшнее. Пипец какой-то…

— Бля, — жёстко произносит он и встаёт с кресла.

Мамочки, какой он огромный…

— Слушай, ты. Я задал вопрос. Для того, чтобы услышать ответ. А не встречный вопрос.

Паника… Говорить ему своё настоящее имя или придумать какое-то другое?!

— Галя, — выдавливаю из себя я.

Он усмехается. Снова опускается в кресло. Скрещивает руки на груди. Рельефные мышцы перекатываются под холёной, загорелой кожей. Мамочки… У него бицепсы, как моя голова, наверное… И грудь — словно две соединённые вместе плиты… А ещё рельефный пресс, будто броня… Мощная шея… И взгляд такой, что хочется взвизгнуть и сбежать отсюда нафиг, куда глаза глядят…

— Врать ты не умеешь, — говорит он. — Меня интересует твоё настоящее имя.

Мамочки!!! У меня же все документы остались на той яхте!!! И ключи от квартиры… и деньги…

Очень стараюсь не плакать, но не могу… Как только я понимаю масштаб того, как встряла, слёзы катятся сами собой…

— Ну, заебись, — откинувшись в кресле, произносит этот страшный, огромный и бородатый мужик. — Вот только соплей мне твоих не хватало.

— У меня не сопли… — дрожащим голосом возражаю я, все силы тратя на то, чтобы не зареветь в голос.

Быстро вытираю пальцами щёки, но у меня новые слёзы льются…

Бородач внимательно смотрит на меня.

— Может тебе воды дать? — хмурясь, спрашивает он.

Закусив губу от отчаяния, прячу лицо в ладонях. Мне так страшно… так страшно…

— Да… — едва слышно, давясь собственными слезами, шепчу я. — Если можно…

Тишина.

— Можно, — вставая, говорит он.

Я тут же убираю руки и испуганно на него смотрю.

— Что за пиздец? — пристально глядя на меня, вдруг как-то растерянно спрашивает он. — Ты какая-то, слишком нервная для эскортницы… Может ты — того? — он постукивает кончиком согнутого указательного пальца по виску.

Распахиваю глаза.

— Я не эскортница! — обомлев, отчаянно восклицаю я.

Он снова усмехается.

— Угу. Выпускница института благородных девиц. Говорю ж тебе, врать ты не умеешь. Но вот нервы тебе явно надо лечить.

Чуть щурит глаза.

— Коньяк будешь?

Мотаю головой.

— Ладно, сиди тихо.

Он достаёт из кармана джинсов мобильный телефон, размером с книжку в мягкой обложке, нажимает пару кнопок, прислоняет к уху и очень жёстко, властно приказывает:

— Воды принеси в каюту. Питьевой! Да, вот ещё что… Глянь в аптечке валерьянку. Какую-нибудь настойку там, или что-нибудь подобное, — пару секунд молчит, затем ухмыляется, демонстрируя на мгновение ряд ровных, белых зубов. Что-то его развеселило, но в голосе — всё равно суровость. — Смеёшься, что ли? Нормально у меня всё. Не мне это. Девчонке.

Пока мы ждём какого-то мужика, который тихо басил в трубку во время разговора с этим бородачом, он внимательно изучает меня взглядом. И молчит. Я, вжавшаяся спиной стену каюты, отвечаю ему тем же.

Время от времени каюта тихонько покачивается из стороны в сторону — яхту слегка кренит то влево, то вправо.

— Будет шторм? — спрашиваю я.

Меня пугает это молчание. И этот проницательный, суровый взгляд. И вопрос я задаю, чтобы хоть немного разрядить атмосферу.

Он ничего мне не отвечает. Только легонько качает головой.

— Скажите, зачем я вам?

— Я уже говорил. Для секса.

— Но я не эскортница!

— Угу.

— Ну, правда!

— Угу.

От отвечает без единой эмоции на лице, но в голосе явно слышится усмешка.

— Почему вы мне не верите? — снова едва не расплакавшись, отчаянно спрашиваю я.

Вот теперь он усмехается.

— А с какой стати?

Коротко пожимаю плечами:

— А разве не видно?

— Неа. Не видно.

Стук дверь следует сразу за его насмешливым ответом.

— Да.

Дверь открывается и в каюту заходит один из тех огромных мужиков в белой рубашке с коротким рукавом.

— Волны усилились, — протягивая бородачу стеклянную бутылку и маленькую белую коробочку, говорит он ему. — Приказать сменить курс?

Бородач качает головой. Затем поворачивается к мужику, с любопытством поглядывающему на меня, и говорит:

— Отдай это девушке.

Тот кивает и, подойдя ко мне, протягивает мне сначала бутылку, а затем, достав из коробочки флакон с настойкой валерьянки, и её. Осторожно беру их. Бутылка мокрая, вся в каплях, и холодная.

— Покинь каюту, — раздаётся низкий и властный голос бородача.

Голубоглазый короткостриженый амбал лет тридцати пяти, ещё раз с интересом взглянув на меня, тут же выходит.