– Ну что ты вдруг так побледнела? Успокойся, это произошло давно. Я же говорю – еще до войны. Убита была женщина – известная актриса. Она была красавица, и была женой человека, занимавшего высокий пост – наркома или кого-то в этом духе. В начале тридцатых, когда уже началась открытая заваруха, он отошел от дел и начал преподавать в одном из московских институтов. Но это не спасло от репрессий, и в 39‑ом он был арестован. Произошло это весной, а через два или три месяца была убита его жена. Говорили, что какими-то хулиганами, зверски, ночью. По крайней мере, в одной из центральных газет был некролог, писали, что советское искусство понесло большую утрату – убита выдающаяся актриса. И еще писали, что до этого врагами был оклеветан ее муж, известный ученый-обществовед. Но теперь советскими органами разоблачен контрреволюционный заговор и раскрыта фашистская организация, окопавшаяся в советском искусстве и науке. И самое интересное, что Старик Прокопыч случайно наткнулся на эту газету. И я эту газету видел… Так вот смотри: эти два события – арест мужа и гибель жены, разделяют, как я говорил, два-три месяца. Точная дата ареста мужа неизвестна, но убийство произошло в ночь с 19 на 20 июля. И вот, что самое невероятное, – именно на это время приходится наибольшая активность квартиры. Почему-то все начинается за неделю до Пасхи и заканчивается… Сегодня шестнадцатое? – Абдулла посмотрел на часы. – Заканчивается вот в этих числах. Возможно, это совпадение, и тогда мы не знаем ничего, а все наши построения просто лишены смысла. Однако Старик Прокопыч убежден, что ужас той кровавой ночи каким-то неведомым образом оставил след. Может быть, стены впитали его – ведь стены помнят тех, кто в них жил, а может быть, эти странные растения. Ведь взбрело же кому-то в голову без конца пересаживать лимоны. И возможно, одно из этих растений было невольным свидетелем того давнего преступления.

– Но лимоны, наверное, не живут так долго… – Ксения недоверчиво смотрела на Абдуллу.

– Возможно, я не знаю. Но возможно также, что все эти заросли на той вашей квартире имели общего предка. И тогда, подчиняясь космическому календарю, всякий раз, когда наступает срок, кровавые сцены оживают в памяти несчастного растения. И оно начинает эманировать свой страх, свой ужас перед человеческой жестокостью, и дом наполняется призраками. А может быть, призраки приходят туда сами и требуют отмщения. И еще… Ведь скажи, вы же забрали оттуда одно растение…

– Ну да, я его сама посадила и сама ухаживала за ним. Да и при чем здесь это… Я понимаю, что ты имеешь в виду, но, Абдулла… ведь это преследует меня уже повсюду!. При чем же здесь этот несчастный лимон?

– Может быть, это имеет к тебе еще какое-то отношение… Но такова точка зрения Старика Прокопыча. К ней можно относиться по-разному, но мне кажется, она заслуживает внимания. У меня есть еще одно соображение, но пока я не убежден и не могу ничего сказать.

– Договаривай, пожалуйста…

– Ну, в общем, мне нечего больше говорить. Я должен встретиться с еще одним человеком, и тогда моя версия либо окончательно рухнет, либо я смогу тебе рассказать кое-что достаточно неожиданное…

– Абдулла, ведь это касается меня, а ты играешь в какие-то игрушки!

– Ксюш, – Абдулла посмотрел на нее с укором.

– Извини. Меня просто все это порядком выбило из колеи… Извини меня, пожалуйста, ладно?!

– Да ничего, все бывает… И все будет нормально. Все забудется. Ведь есть люди, которые тебя любят, и им не очень хочется, что б ты водила дружбу с привидениями. Ты только не будь там одна, поживи до Васькиного приезда у родителей.

– Я и собираюсь…

– А я буду позванивать. Ничего, все будет в порядке.

Абдулла встал, а Ксения проследила за его взглядом и увидела, что из такси выходит Марина – улыбающаяся, нарядная, в красном вечернем платье. И тогда Ксения увидела, что и Абдулла весь из себя, при параде.

«Вот тебе на!» – подумала она, а вслух сказала:

– Ну ладно, мне пора, поздно уже…

– Да брось ты, Ксюх, никуда тебе не пора, – возразил Абдулла. – Просто она пригласила меня на австрийцев, а последний раз я был в театре… еще в Лаосе. Хочешь, пошли с нами. Билет стрельнем у спикулей.

– Да нет, спасибо, мне действительно пора. Я уже звонила домой, и меня ждут.

* * *

Начало недели Ксения провела у родителей. Она помогала по дому, в свободное время читала и ждала возвращения Василия. Он звонил каждый день, говорил, что в Баку жарко во всех отношениях, но, как он и предполагал, в среду вечером он будет уже дома. Никаких болей и ночных кошмаров больше не повторялось – все стало действительно постепенно забываться.

В среду утром Ксения прогуляла Мефодия – добродушного семилетнего спаниеля, «березкового песика» с огромными ласковыми глазами. Потом съездила на рынок, купила зелени, свежих овощей и последнюю клубнику – Василий ее обожал.

Когда Ксения вернулась домой и открыла дверь своим ключом, она увидела, что ее мать стоит в холле и разговаривает по телефону.

– Ну хорошо, – говорила она, – тогда ты расскажешь ей все сам. Но как она могла от меня это скрывать…

Ксения почему-то насторожились:

– Мам, ты с кем говоришь?

Но та уже закончила разговор и повесила трубку.

– Ой, Ксюшенька, детка, ты уже пришла? – сказала она. – Это мне звонили по работе. Ну как там, на улице?

– Там жарко… Мам, это был не Василий?

– Да нет же, я же говорю – по работе. А Василий звонил, с полчаса. Просил, чтобы ты была вечером дома, там у вас. Обещал к девяти приехать.

– Мама, ты что-то скрываешь от меня!

– Я скрываю?! Это ты скрываешь, что неважно себя чувствуешь!

– Кто тебе сказал?

– Никто мне не говорил… Я же видела, какая ты приехала в воскресенье. Я сначала думала, что вы поссорились…

– Да нет, мам, все в порядке. Я немного перенервничала с дипломом, а теперь, ты же видишь, все в порядке. – Ксения посмотрела на себя в зеркало и вдруг радостно расхохоталась, – все в полном порядке! Вроде бы у меня не самый страдающий вид!

– И все-таки мы всегда доверяли друг другу…

– Ну, конечно, мама!

– И если тебя что-то тревожит, ты обязательно скажи.

– Обязательно, – Ксения улыбалась. – Вы же у меня самые любимые! Обязательно скажу. Но только при условии, что если что-то будет тревожить.

Ксения пошла в свою комнату и, открыв дверь, услышала какой-то хлопок и сразу же получила стрелою с резиновым наконечником по лбу.

– Кирилл, засранец! Так же можно глаз выбить! – Но в комнате никого не было, а на столе, напротив двери, стояло устройство из закрепленного детского лука и колесика, через которое натягивающаяся тетива прикреплялась к двери. Ксения с любопытством смотрела на это сооружение.

– Вот гаденыш! Получается, я сама в себя выстрелила. Сама натянула тетиву, открывая дверь, и сама запулила себе в лоб. Вот паршивец! – Кирилл, ты где?! Все равно получишь по ушам!