— Ты знаешь название корабля? — спросила Мария, повернувшись к нему спиной.

— “Ворон”, — ответил Диего. — Богатое торговое судно. Может быть, я и не буду топить его, если оно везет стоящий груз. Надо посмотреть, чем заполнены его трюмы. Но в любом случае те, кого мы возьмем в плен, станут нашими рабами.

* * *

Корабль, мчавшийся навстречу пушкам “Санто Кристо”, действительно был “Ворон”, и все, что говорил о нем Диего, было правдой. Ураган, безжалостно разметавший испанские суда, здорово потрепал “Ворона”, и, хотя он остался на плаву, полученные повреждения грозили кораблю серьезными последствиями. Бушприт был сорван, опоры всех мачт сломаны, а то, что от них осталось, никуда не годилось, к тому же вышла из строя грот-мачта. Стоя на мостике своего корабля, Габриэль Ланкастер в бессильной ярости наблюдал за неумолимо приближавшимся галеоном. Элизабет и Каролина были внизу, а те из его людей, кого ураган пощадил, вооружившись, собрались на верхней палубе и приготовились к сражению. Но шансов на спасение у них почти не было — это понимали все. К ним неумолимо приближалось хорошо вооруженное испанское судно.

В другой ситуации более маневренный “Ворон” смог бы избежать столкновения и просто уйти от громоздкого и неповоротливого галеона. Но сейчас это было невозможно. В рабочем состоянии осталась только бизань-мачта, и из-за этого корабль шел очень тихо. Если бы у них было время восстановить фок-мачту, заменить нок-рею, поправить ванты и починить паруса, тогда у “Ворона”, может быть, и появился бы шанс на спасение, но в таком состоянии, несмотря на свежий ветер, корабль двигался медленно и неуверенно.

До урагана плавание “Ворона” проходило тихо и спокойно, и после нескольких недель пути все с нетерпением ждали прибытия в Порт-Рояль. Но злополучный ураган нарушил все планы. Хотя команда и пассажиры надеялись, что судно все-таки сможет дойти до Ямайки, в то же время все понимали, сколько опасностей их теперь подстерегает. Если их обнаружит неприятельский корабль…

Так и случилось, и им не оставалось ничего другого, как готовиться к бою и молить Бога о чуде.

Габриэлем овладело странное чувство, что он однажды уже пережил нечто подобное. Пережил.., только для того, чтобы снова оказаться в такой же ситуации. Чем обернется встреча с противником на этот раз? Смертью для него? Пленом и неволей для жены и сестры? Он на мгновение закрыл глаза. С близостью собственной смерти он еще мог примириться, но мысль о том, что Элизабет и Каролина попадут в рабство к испанцам, причиняла ему невыносимую боль. Он знал, какова будет их участь: насилие, уничижение, жестокое обращение. Этого не должно случиться! Габриэль подошел к капитану корабля.

— Есть хоть какая-нибудь надежда? — спросил он как можно спокойнее, чтобы не выдать своего волнения.

— Боюсь, почти нет, — неохотно покачал головой капитан, маленький седеющий человек неопределенного возраста. — Если на галеоне не захотят тратить на нас время и, пару раз пальнув в нашу сторону, оставят нас в покое, — это наш единственный шанс. Но на него надежда слабая.

На “Вороне” было установлено два мелкокалиберных фальконета и десять крупнокалиберных бронзовых пушек. Кроме этих орудий, мушкетов и личного оружия команды сражаться англичанам было нечем. На галеоне же было установлено шестьдесят орудий, и число боеспособных людей втрое превышало силы англичан. При таком раскладе сил “Ворон” легко мог стать добычей испанцев.

Обычно галеоны не вступали в подобные схватки, боясь рисковать своим ценным грузом, и всячески избегали столкновений с другими кораблями. Но сегодня все было по-другому, и Габриэль с тревогой наблюдал, как попутный ветер раздувает белые паруса приближающегося к “Ворону” испанского галеона.

Удача сопутствовала испанцам — им помогал ветер, англичанам же надо было обороняться с подветренной стороны. Приближение вражеского судна пушки “Ворона” встретили дружным залпом, нарушив грохотом покой и тишину морских просторов. Но снаряды не достигли цели. Со смешанным чувством злости и тревоги Габриэль наблюдал, как на галеоне готовились ударить по ним бортовым залпом. Испанские снаряды ложились на удивление точно. Грохот стоял оглушительный, и воздух был наполнен едким запахом дыма и пороха. “Ворон”, как раненый зверь, вздрагивал каждый раз, когда выстрелы с галеона достигали своей цели. От яростных ударов он беспомощно раскачивался, а пушки испанца все палили и палили. От точных попаданий пришел в негодность такелаж, с грохотом упала разбитая бизань-мачта, сквозь шум и грохот канонады были слышны крики и стоны раненых, и, хотя “Ворон” пытался отвечать огнем, было ясно, что надежды нет и сопротивление бесполезно. Раздалась команда “Огонь!”, и Габриэль вдруг с ужасом увидел, что от попадания снаряда в кормовой части нижней палубы, как раз там, где находились Элизабет и Каролина, начался пожар. Он бросился на корму, сердце его билось так сильно, что, казалось, вот-вот выскочит наружу. Не задумываясь, он стал спускаться вниз, но из-за густого, черного дыма было невозможно пробиться к каюте. Судорожно глотая воздух и спотыкаясь, Габриэль продвигался вперед и громко звал жену и сестру. Услышав ответный слабый крик, он, не обращая внимания на зловещее потрескивание огня вокруг, начал разбирать завал, пытаясь добраться до двери, из-за которой слышался голос Каролины. Добравшись до каюты, он обнаружил, что дверь забаррикадирована упавшими бревнами, и неистово принялся за работу. Из-под двери тянуло дымом. Вероятно, в каюте начался пожар. Когда наконец, открыв дверь, он ворвался туда, сестра бросилась ему на шею.

— О, Габриэль! — шептала она сквозь слезы. — Спасибо, что ты пришел! Дверь завалило, а Элизабет… — Голос ее стал хриплым, и она замолчала. Габриэль ободряюще обнял ее за плечи, не понимая пока значения ее слов. Он быстро огляделся, пытаясь найти жену, и непроизвольно отметил, как сильно пострадала каюта. Везде были видны следы разрушения, кругом валялись куски балок и досок, в углу разгорался пожар, и огонь уже начинал жадно лизать стены. Не найдя жены, он повернулся к Каролине и быстро спросил:

— Где она?

Каролина сдавленно всхлипнула и, отвернувшись, указала ему в дальний конец комнаты. Габриэль сделал несколько шагов в ту сторону, но она неожиданно схватила его за руку. Глаза ее наполнились слезами:

— Не ходи туда, Габриэль. Она умерла. Ты уже ничем не можешь ей помочь.

Он замер на месте, все похолодело у него внутри, мозг отказывался верить тому, что говорила сестра.

— Нет! — закричал он и бросился туда, куда показала Каролина. В дальнем конце каюты на полу лежала огромная балка. Из-под нее выглядывал краешек голубого платья Элизабет. При виде этой картины Габриэль вдруг почувствовал, как руки и ноги его сделались ватными. Балка практически раздавила хрупкое тело жены, и только тонкая рука, несколько русых прядей волос да кусочек голубой ткани указывали на то, что под ней похоронена Элизабет.

Трясущимися пальцами он неуверенно коснулся ее еще теплой руки, и мучительное, болезненное ощущение потери пронзило его. Он не любил жену, но Элизабет была ему дорога — она была матерью их неродившегося ребенка. С ней он связывал свое будущее. А теперь потерял все. Ее нет. Волна бешеной ярости захлестнула Габриэля. Это сделали они! Грязные, кровожадные испанцы убили его жену!