Причина скорее всего состояла в том, что женщины, с которыми проводил время герцог, были либо вдовы, как она, либо имели до крайности уступчивых и услужливых мужей и, следуя светской моде, стремились завести любовника.

Иногда, как рассказывали Дельфине, кто-то из мужей проявлял достаточно храбрости и вызывал герцога на поединок, но неизменно по капризу насмешливой судьбы терпел поражение. И тогда он вынужденно становился предметом насмешек своих приятелей, появляясь перед ними с рукой на перевязи, в то время как герцог, игравший роль главного злодея в этих пьесах, выходил сухим из воды без единой царапины.

— Почему вы отказываете мне. Дельфина? — спросил герцог, когда понял, что она непреклонна в своем «нет».

— Меня воспитывали в строгости, — объяснила она нежным, почти девичьим голоском, — и моя мать преподала мне уроки, которым я хотела бы следовать.

— Но каким образом вы измените ее заветам, полюбив меня? — спросил герцог. — Б конце концов, будучи вдовой, вы никому ничем не обязаны, а как я понял из ваших слов, ваша мать умерла.

— Да, она умерла, — произнесла Дельфина с волнением в голосе, почувствовав которое, любой испытал бы желание утешить ее, — и я так сильно тоскую без нее!

— А ваш отец?

Подобного вопроса с надеждой ожидала Дельфина.

Герцог отдавал себе отчет в своей собственной значимости, и она знала, что он никогда не возьмет в жены женщину более низкого социального происхождения.

Очень рано унаследовав свой титул, он был избавлен от необходимости вступать в брак по расчету в юном возрасте.

Как догадывалась Дельфина, теперь, когда ему исполнилось уже тридцать четыре года, он начинал подумывать, что настало время обзавестись наследником, и искал достойную женщину в спутницы жизни.

Она знала — он захочет уважать свою жену, а ни к одной из женщин из его прошлого он не испытывал уважения.

«Именно уважения я и должна добиваться!»— решила Дельфина.

И принялась пробуждать к себе интерес, очаровывать, не отпуская ни на шаг от себя так, чтобы в конце концов совсем поработить его.

Но при этом наглухо закрывала перед ним двери своей спальни и отклоняла все подобные просьбы, как бы витиевато они ни звучали, какое бы счастье в объятиях друг друга ни сулили.

— Я с вами чувствую себя очень счастливой, — говорила она герцогу, — я счастлива, когда мы вместе, я искренне люблю вас, Тэлбот.

— Но недостаточно, чтобы осчастливить меня, — сетовал герцог.

Дельфина с трудом удержалась, чтобы не сказать — ему всего-то и надо, что предложить ей крохотное золотое обручальное кольцо, и она согласится на все.

Вместо этого она, побежала от него, но не настолько быстро, чтобы он не смог с легкостью догнать ее.

Она перепробовала почти все приманки, какие когда-либо знала, даже отменяла в последний момент обещанные поездки с ним; правда, последнее только приводило его в бешенство.

В тот момент, когда он упомянул ее отца, она решила, что ей представилась возможность произвести на него впечатление, раз и навсегда доказав свое соответствие роли будущей герцогини.

Конечно же, герцог слышал о роде Стэнли, так как о нем рассказывается во всех учебниках истории.

Не проходило ни одного сражения, (начиная с Агинкорта), в котором они не принимали бы участия, не было ни одной морской битвы, окончившейся победой, в которой кто-то из Стэнли не был бы отмечен наградой или иными почестями.

В роду у Стэнли было множество крупных политических деятелей.

К тому же, поближе познакомившись с герцогом, Дельфина поняла, что, если Нин являл собой совершенный пример архитектуры эпохи королевы Елизаветы, то же можно было сказать и о «Приюте королевы».

Молодая женщина всегда в глубине души презирала свой дом. Он был не настолько велик, чтобы сравниться с теми внушительными особняками и замками, в которых она останавливалась с тех пор, как вышла замуж.

Там не было ни лакеев, которые встречали бы мать с отцом, ни породистых лошадей в стойлах, которые могли бы домчать ее, куда бы она ни пожелала.

«Неужели я могла бы вынести еще год такой нищеты?»— спрашивала себя Дельфина, покидая родной дом с лордом Брэмвеллом и решив никогда туда не возвращаться.

Теперь, когда она расхваливала былые достоинства и храбрость своего рода, ей чудилось некоторое недоверие в глазах герцога, словно он предполагал, что они сильно преувеличены.

Леди Брэмвелл интуитивно догадывалась, что он никогда не сделает предложение ни одной женщине, пока не увидит сам те места и дом, в котором она появилась на свет и воспитывалась.

Дельфина как раз обдумывала, каким бы образом ей заманить герцога в «Приют королевы», чтобы познакомить с отцом, когда они оба получили приглашение от маркиза Свайра, который, как она помнила, жил всего в нескольких милях от ее собственного дома.

Еще девочкой ее возмущало, что маркиз и маркиза никогда не включали ни ее, ни Гарри в приглашения, которые раз в году присылали господину и госпоже Стэнли на прием в саду.

Это был единственный прием в году, который маркиз и его супруга устраивали в угоду местному обществу, или, как они называли, «общине», и единственный прием, на который допускали посторонних, не относящихся к их узкому кругу гостей.

«Ну, вот теперь и я —» в узком кругу «!»— с удовлетворением отметила про себя Дельфина и начала придумывать, как она сможет заманить герцога на встречу с отцом, при этом предусмотрительно не допустив, чтобы он столкнулся там с Гарри или Нириссой.

Леди Брэмвелп давно решила, что брат и сестра никоим образом не должны влиять на ее жизнь, и лучше всего ей совсем забыть о них. С присутствием Гарри еще можно как-то смириться, поскольку он был мужчиной, но сама мысль о существовании сестры, причем унаследовавшей бесподобную красоту матери, бросала Дельфину в дрожь.

Всем своим знакомым в Лондоне она сообщала, будто росла в семье единственным ребенком.

— Я была одинокой маленькой девочкой, — говорила она тем мужчинам, которые интересовались ее детством.

— Отныне вы больше никогда не будете одиноки, моя любимая, — как правило, слышалось в ответ.

И Дельфина склоняла головку на плечо говорившего, который начинал целовать ее требовательно и страстно до тех пор, пока она не начинала понимать, насколько маловероятно с этой минуты ее одиночество.

После смерти мужа Дельфина сменила несколько любовников, а один из них был у нее даже незадолго до смерти лорда.

Но леди Брэмвелл была крайне осторожна, и большинство ее приятельниц полагали, будто она слишком занята собственной персоной, чтобы вообще интересоваться мужчинами.

Дельфина искусно поддерживала в них эту мысль и создавала вокруг себя ореол (а она знала, в каком именно виде это обсуждается) холодности и полного безразличия ко всем без исключения мужчинам, пусть даже привлекательным.