Женщина ненадолго задержалась на пороге зала, позволяя себя рассмотреть, а потом весьма целеустремленно, без малейшей робости или неуверенности направилась к остальным гостям. Густая вуаль, свешиваясь с элегантной шляпки, закрывала ее лицо, оставляя открытыми лишь губы и подбородок. Не сказать, чтобы подобные головные уборы были запрещены правилами, однако считались в высшей степени эпатажными – во всяком случае, на приемах. Судя по цвету платья, дама еще недавно носила траур по кому-то из близких. Возможно, этим и объяснялась вуаль. Но экстравагантность гостьи этим не исчерпывалась – незнакомка пришла одна, без спутника. Подобное выглядело вызовом обществу и попахивало настоящим скандалом. Тем не менее леди держалась с королевским достоинством.

Миссис Эйнард, словно крейсерский корабль, устремилась к незнакомке. Подобная вольность не могла оставить хозяйку приема безучастной, однако, перемолвившись с дамой несколькими словами, хозяйка тотчас заулыбалась и даже сочла возможным представить леди нескольким своим почетным гостям, в том числе другу мужа, полковнику Харрингтону. Это означало, что гостья смогла дать своему появлению приемлемое объяснение. Покончив с формальным общением, леди взяла с подноса слуги бокал вина и, пригубив его, покрутила головой.

Анна по-прежнему увлеченно обсуждала с подругами последние модные новинки и шляпки, иДик получил возможность подойти поближе к загадочной незнакомке. Женщина заинтересовала его, хотя издалека сложно было определить ее возраст или сказать наверняка, хороша она или просто мила. Улыбка, которая то и дело появлялась на ее губах, показалась Ричарду приятной, и ему захотелось узнать, кто эта независимая оригиналка.

Дик немного знал полковника Харрингтона и решил попросить его об услуге. По счастью, тот оказался в добром расположении духа. Полковник охотно сообщил молодому человеку, что гостья – миссис Стэнли, юная вдова одного весьма состоятельного баронета, жившего где-то далеко, на севере от Серого города, вДал Риаде. После гибели мужа она выдержала долгий траур, а потом решила повидать Альбию. ВЛандерине она проездом, всего на неделю, скоро возвращается домой. На приеме оказалась по приглашению графа Уинчестера, который, увы, в который уже раз не смог присутствовать лично, но посчитал возможным прислать вместо себя вдову своего дорогого друга.

Теперь все встало на места. Имя графа Уинчестера способно было открыть дверь любого дома Ландерина и всей Альбии. Неудивительно, ведь он совсем недавно возглавил палату лордов после внезапной кончины своего предшественника, маркиза Карлайла. Знай Дик об этом раньше, возможно, передумал бы знакомиться с таинственной дамой – не его полета птица, но теперь было поздно играть отступление. Пришлось идти за словоохотливым полковником, мысленно благодаря непреклонную мать, которая все же заставила сына купить новый костюм для приема.

Вскоре Ричард получил возможность увидеть вблизи заинтересовавшую его леди. Она была весьма изящного телосложения и невысокого роста.

–Миссис Стэнли,– обратился к ней Харрингтон,– позвольте представить вам Ричарда Кавендиша.

Дик вежливо поклонился.

–Очень приятно, мистер Кавендиш,– услышал он удивительно чистый голос и вдруг понял, что под вуалью скрывается совсем еще юная девушка.

Вряд ли она могла быть старше Ричарда, а скорее, даже моложе. Но отчего ее выдали замуж так рано? Если уже сейчас она вдова, траур которой подходит к концу, то…

Убедившись, что его посредничество больше не нужно, полковник откланялся и ушел.

–Мне говорили, что вы приехали издалека,– произнес Дик, завороженно разглядывая девушку – вуаль не в силах была скрыть благородные черты лица и удивительной красоты глаза. ИРичарду вдруг показалось, что он уже видел эту леди. Но разве он мог бы ее забыть?

–Я живу на севере от Грейса.– Девушка улыбнулась.

–Серый город,– подхватил Дик.– Мне никогда не приходилось там бывать. Но говорят, он удивительно красив…

–…В те немногочисленные дни, когда в тучах над ним проглядывает солнце,– весьма раскованно перебила его леди.– В прочее время этот город удивительно уныл и мрачен.

–То же можно сказать и про другие города, но лишь про Грейс рассказывают, будто на солнце Серый город становится серебряным.

–Это правда. Изредка такое чудо случается. И все же едва ли можно назвать наши места удивительными или хотя бы нескучными.

–Простите, миссис…

–Джейн,– остановила его девушка.– Вы можете называть меня просто Джейн.

–Джейн,– эхом повторил за ней Дик и, опомнившись, сказал:– В таком случае, я – Ричард или Дик, как вам угодно.

Джейн. Странное имя, совсем не подходящее леди. Но саму леди это нисколько не смущало, как и то, что она предложила практически незнакомому человеку называть себя по имени.

–Так о чем вы хотели спросить, Ричард?– Девушка пригубила вино, и ее алые губы, ставшие влажными, так и притягивали взгляд.

–Надолго ли вы вЛандерине?– спросил Дик, стараясь вести себя в соответствии с правилами светского этикета и не смотреть на леди слишком пристально.

–Кто знает.– Джейн пожала плечами.– Еще не решила.

–А где остановились?– вырвался уРичарда нескромный вопрос.

–У знакомых,– уклончиво ответила леди.

Разговор зашел в тупик, но в этот момент старшая дочь мистера и миссис Эйнард села за рояль и заиграла вальс. Гости быстро освободили центр огромного зала, иРичард решился:

–Вы подарите мне танец?

–Извольте.– Девушка слегка поклонилась корпусом, вновь нарушив этикет, но выглядело это до того естественно, что не вызвало и тени осуждения.

Дик протянул руку и не без внутреннего трепета ощутил прикосновение к ладони тонких пальцев, обтянутых кружевными перчатками. С первых же тактов он понял, что Джейн непривычны подобные увеселения. Что и понятно – сказывались год или даже два траура. В самом начале девушка терялась, сбивалась с ритма и один раз даже попыталась вести, но быстро освоилась, и дело пошло на лад.

–Мне не так часто приходится танцевать,– с милой улыбкой пояснила она.

–Мне тоже,– признался Дик, вдыхая едва различимый запах духов этой странной и загадочной леди…

Верхние ноты – свежие и холодные, словно ветер в горах… УРичарда никак не получалось угадать, что это за аромат. А вот нижние, ненавязчивые, но ощутимые, он узнал сразу: это был вереск. Горьковато-медовый печальный запах, такой неподходящий для столь юного создания, но вполне объяснимый, учитывая ее вдовство.

–Вы не любите танцы?– спросила Джейн, блеснув глазами из-под вуали, которую она так и не попыталась откинуть.

–Пожалуй, что так. А вы?

–Не знаю, что и сказать.– Девушка сжала его руку и добавила без всякого жеманства, просто как констатацию факта:– В нашей глуши вальсы танцуют редко.

–А что же танцуют в ваших краях?