— Так-то лучше, — усмехнулся отец и от души обнял дочь, а потом отодвинул ее на расстояние вытянутой руки и с удовольствием оглядел. — Ты стала красавицей, Майя, хотя, конечно, для каждого отца его дочь — красавица. Погляди-ка, Валравен. Хороша!

— О да, ваше величество. И дело, которое вы поручили леди Майе, было выполнено удивительно успешно, особенно учитывая ее возраст. Вы можете доверить ей любое поручение. Она верна вашему величеству.

— Знаю, — ответил отец и, в точности как леди Деорвин, взял дочь за подбородок. Майя вздрогнула, но отстраниться не посмела. Отец смотрел с любовью, но что-то в его взгляде отдавало чувством вины и стыда.

— У тебя прекрасная портниха. И цвета тебе эти идут. Стиль мне нравится — даже после долгой дороги ты выглядишь аккуратно и пристойно. Это достойно уважения. А скажи-ка, Майя, сильно ли изменили тебя эти годы? В Прай-Ри умеют вскружить девушке голову. Но ты, похоже, вовсе не изменилась. Я вижу тебя такой, как прежде.

— Я ничуть не изменилась, отец, — смиренно ответила Майя. — А где матушка? Я полагала, что найду здесь вас обоих.

Она ударила по больному и задела отца за живое, но поняла это слишком поздно. Отец явственно вздрогнул.

— Ах да, конечно… я должен был тебе сказать.

Он зашагал по комнате, собираясь с мыслями, подбирая подходящие слова, как будто слова могли смягчить смысл сказанного.

— Твоя матушка здесь больше не живет.

Майя ощутила укол в груди.

— Понимаю, — сказала она и сглотнула.

Отец медленно выдохнул сквозь сжатые зубы.

— Не будем ходить вокруг да около, — он повернулся и одарил Майю холодным взглядом сузившихся глаз. — Я отослал твою мать.

Майя содрогнулась, но промолчала. Щеки ее горели.

— Где же она теперь? — чуть слышно спросила девушка. Отец не расслышал ее слов; пришлось переспросить.

— Должно быть, где-то в Муирвуде, — небрежно бросил отец. — Захудалая Сотня, сплошные болота да топи. Все в руинах, никому не нужное, что-то отстраивают, но чрезвычайно медленно. Боюсь, аббатство уже не возродится. Но дело не в этом, Майя. Твоя мать изгнана. Я намерен расторгнуть брак с ней. — Он бросил на Майю острый взгляд: — И тебя я тоже должен теперь изгнать.

Сердце глухо застучало у нее в груди. Майя уставилась на отца как на незнакомца.

— Но почему? — спросила она, чудом не утратив голос. — Разве вы мною недовольны, отец?

Он замахал руками.

— Нет-нет! Ничего подобного! Ничего более далекого от истины и придумать невозможно. Ты моя любимая дочь и навсегда будешь моей дочерью. Ты мне дорога. Но ты не можешь наследовать мне. А я не могу передать власть над королевством в руки иноземца. Это волки, Майя, и они уже заприметили тебя. Знаешь, сколько женихов с радостью примут твою руку и мой трон в придачу? Нет! Я этого не допущу. Наше королевство — старейшее из всех. Наша знать — самая древняя, наши Семейства — самые сильные. Вот только я не молодею, а твоя мать так и не смогла выносить наследника, сколько бы обетов я ни приносил. Когда ты родилась, что-то в ней… сломалось. Я не могу оставить трон дочери. Если станет известно, что мне наследует женщина, нессийцы тотчас же вторгнутся в страну и захватят трон.

Он говорил все злее, лицо его было искажено яростью.

— Я не имею права выказывать слабость. Если трон Комороса унаследует женщина, к нашим границам тотчас же подступят враги. С этим согласен даже канцлер Валравен. Мне нужен сын. Он вырастет воином. Он защитит нас, когда я постарею.

Майя подумала о робком маленьком мальчике, который прятался за материнскими юбками.

Она услышала так много, что молчать больше не могла. Вновь обретя дар речи, она обрушилась на отца:

— Как вы могли, отец? Вы же мастон! Когда вы женились на матушке, вы дали нерушимый обет. Нерушимый! Вы не имели права изгнать матушку. Она благородного рода, у нее есть титул, есть права. Она принадлежит к правящему Семейству!

Лицо отца исказилось от ярости. Он резко шагнул к Майе.

— Не смей со мной так говорить! — выплюнул он. — Ты — моя дочь, так будь любезна молчать и повиноваться. Как ты смеешь швырять мне в лицо мои же собственные клятвы! Я знаю, что я делаю. Я должен сберечь королевство, и иного пути у меня нет. Ты — всего лишь ребенок. Откуда тебе знать о том, что такое брак?

— Пусть я юна, но вы все равно неправы, отец! И вы сами это знаете. Чем мы навлекли на себя вашу кару? Разве это справедливо? Муж может изгнать жену, если она совершит прелюбодеяние, но ведь это вы…

Взгляд его полыхнул такой яростью, что Майю окатило ужасом. Отец хлестко ударил ее по губам, не позволив продолжить. Майя пошатнулась.

— Молчать, я сказал! — страшным голосом загрохотал он. — Думай, что говоришь! Я не потерплю таких речей от собственного ребенка. Смирно стоять!

Он навис над дочерью. Майя ощутила боль в щеке и вкус крови на языке. Колени у нее дрожали так сильно, что ей показалось, будто она упадет, однако она устояла. Она подняла на отца сухие глаза и одарила его презрительным взглядом.

Глаза отца горели гневом. Он приставил палец к ее носу.

— Слушай меня внимательно, дочь. Я изгоняю тебя из своего дома. Ты мне больше не дочь. Я отринул мастонские клятвы и больше не ношу кольчужницу. Я говорю тебе об этом открыто, дабы между нами не было недоговоренности. Я больше не верю в милость Истока. Я знаю, Исток существует, но он жесток и коварен, — отец выставил руки, словно боясь возражений. — Однако больше об этом не узнает никто. Во имя блага королевства, во имя живущих в нем людей я буду притворяться, будто по-прежнему верен ордену. Я не стану преследовать мастонов и не перестану восстанавливать аббатства. Я сделаю все необходимое, дабы они были восстановлены и в них вновь свершались службы. Но с твоей матерью я остаться не могу. Я ненавижу ее — ты не знаешь всей меры моей ненависти и презрения к ней. Я не могу выносить даже ее вида. Потому я ее и отослал.

Майя встретила взгляд отца с неприкрытым вызовом.

— Что ж, хорошо! Тогда отошлите и меня вместе с матушкой, — потребовала она. — Раз уж я изгнана, я отправлюсь к ней, в Муирвуд.

Отец покачал головой.

— Нет, тебя я отпустить не могу. Можешь сколько угодно жечь меня взглядом — ты слишком ценная добыча для моих врагов. Если кто-либо попытается встать на защиту интересов твоей матери, я всего лишь отберу его земли в казну, а самого его лишу права наследования. Но тот, кто попытается похитить тебя и вертеть тобой, будет обвинен в измене. Ты останешься здесь, в Коморосе.

Взгляд отца был тверд и холоден.

— Твое изгнание начнется здесь, Майя. Я отсылаю тебя в башню Пент.

— Можно мне повидать матушку? — прошептала Майя, ибо говорить уже почти не могла.

— Позже. Возможно. Если ты будешь мне верна. Не тревожь меня больше, дитя, покуда я сам не призову тебя. Эй, канцлер, отведи ее в башню.