Он неторопливо повернулся и уставился на меня; чувственные губы раздвинулись в некоем подобии улыбки. Его самоуверенность и беззаботность еще больше раздразнили меня.

— «Влечение» — слишком невыразительное слово для, — он обвел жестом пространство между нами, — этого.

— Можете считать меня сумасшедшей, но для того, чтобы я согласилась кувыркаться, голой и потной, с кем-то в койке, этот человек мне должен сначала понравиться.

— Какое там сумасшествие, — пожал он плечами. — Но у меня нет ни времени на ухаживания, ни особого желания.

— Ну что ж, мы оба такие, какие есть. Порадуемся этому и спокойно расстанемся.

Кросс придвинулся еще ближе, протянув руку к моему лицу. Я с трудом удержалась, чтобы не отпрянуть. Мне не хотелось доставлять ему удовольствие видеть мое смятение. Он провел подушечкой большого пальца по уголку моего рта, а потом, облизав палец, вкрадчиво сказал:

— Шоколад и ты. Восхитительно.

Меня буквально затрясло, а внизу живота сладко заныло: я представила, как слизываю шоколад с его убийственно сексуального тела.

Глаза Кросса потемнели, и он вдруг перешел на интимный шепот:

— Ева, романтика не в моем репертуаре. Но есть тысячи других способов привлечь тебя. Позволь мне их продемонстрировать.

Кабина замедлила ход и остановилась. Он извлек ключ из панели, и двери открылись.

Я отступила в уголок в безуспешной попытке спастись.

— Меня это действительно абсолютно не интересует.

— Посмотрим. Дай мне всего пять минут.

Кросс взял меня под локоть и мягко, но настойчиво вывел из лифта.

Я сдалась и пошла за ним. С одной стороны, мне нравилось возникавшее в его присутствии электрическое поле, а с другой — было интересно, что еще он может сказать. В любом случае, это стоило пяти минут.

Он стремительным шагом вошел в приемную. Сидевшая за столом милая рыжеволосая секретарша тут же вскочила: она явно собиралась что-то ему сообщить. Но Кросс нетерпеливо покачал головой, и она, таращась на меня во все глаза, удивленно смотрела, как мы торопливо проходим мимо.

Слава богу, идти по коридору до кабинета Кросса оказалось недалеко. При виде вошедшего босса его личный секретарь поднялся, но, заметив, что тот не один, деликатно промолчал.

— Скотт, если кто-нибудь будет меня спрашивать, скажи, чтобы перезвонили попозже, — бросил Кросс, одновременно подталкивая меня сквозь распахнутые двойные стеклянные двери в кабинет.

Несмотря на дикое раздражение, я не могла не оценить по достоинству просторный командный пункт Гидеона Кросса. Из расположенных с двух сторон огромных, от пола до потолка, окон открывался прекрасный вид на город, от офиса кабинет отделяла стеклянная перегородка. Темная стенка напротив массивного письменного стола была покрыта плоскими экранами, на которых транслировались новости со всего мира. Кабинет был разделен на три отдельные зоны, каждая из которых казалась больше, чем весь кабинет Марка; там имелся и бар с усыпанными сверкающими камнями хрустальными графинами, разноцветное содержимое которых оживляло интерьер, выполненный в черных, серых и белых тонах.

Кросс нажал на кнопку в столе, и двери закрылись, нажал на другую — и стеклянная перегородка словно покрылась инеем, утратив прозрачность и надежно укрыв нас от взглядов персонала. В окнах из сапфирового стекла отражались экранные сюжеты, так что насчет приватности беспокоиться не приходилось. Сняв пиджак, он повесил его на хромированную вешалку.

— Ева, чего-нибудь выпьешь? — повернулся он ко мне, поскольку я так и осталась стоять на пороге.

— Нет, спасибо.

Черт возьми, в жилете, без пиджака, он выглядел даже круче. Так было еще лучше видно, как классно он сложен. Какие у него широкие плечи, накачанные мускулы, упругие, вырисовывающиеся при каждом движении ягодицы.

— Присядь, — указал мне Кросс на черный кожаный диван.

— Мне пора на рабочее место.

— А у меня в два важная встреча. Чем быстрее мы разберемся с нашим вопросом, тем скорее сможем вернуться к делам. Давай садись.

— О каком таком «нашем вопросе» вы говорите?

С тяжелым вздохом он подхватил меня на руки и, как невесту, отнес к дивану, потом осторожно усадил и пристроился рядом.

— О твоем отказе, вот о каком. Самое время обсудить, что надо сделать, чтобы ты согласилась лечь под меня.

— Чудненько! — На всякий случай я отодвинулась подальше и подоткнула под себя подол своей изумрудно-зеленой юбки, сильно пожалев, что не надела брюки. — Я нахожу ваше предложение непристойным и крайне оскорбительным.

А еще в высшей степени интересным, хотя именно этого я признавать не собиралась.

Кросс уставился на меня прищуренными глазами.

— Может, я выразился чуть грубовато, но зато честно. Тем более что ты не производишь впечатления женщины, падкой на лесть и не любящей откровенность.

— Единственное, чего я хочу, так это то, чтобы во мне видели человека, а не надувную куклу из секс-шопа.

— Хм, неплохо сказано, — поднял брови Кросс.

— Так мы закончили?

Я встала, но он схватил меня за руку и притянул обратно.

— Едва ли. Мы пока всего лишь обозначили некие темы для обсуждения. Начнем с того, что мы с тобой оба привлекательны, испытываем сильное сексуальное влечение, но никто из нас не имеет склонности к ухаживаниям. Так чего же ты хочешь? Чего именно? Обольщения? Ева, тебе что, хочется, чтобы тебя обольщали?

Разговор этот одновременно и захватывал, и смущал меня. Ну и конечно искушал. Ведь я оказалась лицом к лицу с великолепным самцом, демонстрирующим неприкрытое желание к совокуплению. Однако мое смятение взяло верх.

— У меня нет склонности к сексу, который планируется, как деловая операция.

— Заранее оговоренные условия уменьшают вероятность последующего разочарования из-за несбывшихся чрезмерных ожиданий.

— Вы, наверное, шутите! — нахмурилась я. — Да вы хоть слышите, что вы несете? Зачем, вообще, называть это перепихом? А почему не запланированным семяизвержением в оговоренное отверстие?

В ответ он запрокинул голову и расхохотался. Этот глубокий гортанный звук подействовал на меня, словно теплая волна. Я еще сильнее, почти до боли, почувствовала его близость. И такая, совсем земная, смешливость сделала моего бога секса более человечным. Он будто стал существом из плоти и крови. Реальным.

Я поднялась и на всякий случай отодвинулась подальше.

— Конечно, при случайном сексе вино и розы абсолютно без надобности. Но, господи боже мой, в любом случае это действо должно быть очень личным. Дружеским. И уж во всяком случае оно требует взаимного уважения.

Кросс встал, глаза его потемнели.