— Ну как ты? — Анечка радостно заглянула подруге в лицо.

— Да тут мимо меня трупак проволокли, — поморщилась Рита. — Что-то мне мысли какие-то нехорошие в голову лезут.

— Бывает, — вздохнул Мишенька. — Ну ничего! Сейчас Лере привезут коксы. Она позвонила.

— Она позвонила?! — переспросила Рита. — О! Замечательно!

На танцполе стало довольно густо. Кого там только не было, будто это не питерский клуб на отшибе, а какой-нибудь Гамбург. И белые, и черные, и желтые, и геи, и трансвеститы, и какие-то непонятные фрики, и богатые крутые перцы.

Над толпой возвышался тощий рыжий дядька в очках и слегка лысый, чем-то похожий на Пьера Ришара в роли блондина в черном ботинке. Его блеклые патлы подпрыгивали вверх и разлетались, образуя вокруг головы трепещущий нимб. Он косил иногда на Леру. Странно было бы, если бы он не косил на такую красотку. А та неторопливо, отчетливо выверяя каждое движение руки, курила тончайшую сигарету. Лучи дискотечных фонарей вспыхивали в пятикаратном алмазе.

Рита залюбовалась игрой преломленных лучей. Алмаз заворожил взгляд, словно магический хрустальный шар. Толпа все больше расходилась, становясь все шумнее и агрессивнее.

— Пойдем, потанцуем, — сказала Анечка и потянула Риту за собой.

Они быстро вписались в толпу.

Пульсация музыки мягко подталкивала мышцы в нужном ритме. Рыжий кокетливо помахал им, мелькнув запястьем с черной татуировкой, изображающей какого-то насекомого. Но тут по залу прокатилась волна — кто-то из отдыхающих начал чудить, поливаться соком, сдергивать части одежды, гоняясь друг за другом по залу.

Рита первой решила вернуться за столик. И как-то получилось, что вся компания оказалась там одновременно. И «блондин в черном ботинке», притащив с собой где-то найденный стул, устроился тут же, будто старый знакомый.

— Лоер, — представился он и развалился на стуле.

— Типа адвокат? — пробормотала Анечка.

— Типа, — сверкнул очками Лоер. — Фамилия у меня такая. Как, впрочем, и профессия.

— А что это за жук? — поинтересовалась Рита, ткнув пальцем в запястье рыжего дядьки. — Это знак какого-то общества?

Лера ухмыльнулась и полезла в сумочку.

По танцполу прошлись охранники и незаметно утихомирили беснующихся балбесов с соком. Все опять стало вполне пристойно.

— Это скарабей, — улыбнулся Лоер и пошевелил длинными волосатыми пальцами. — Я очень люблю деньги. Дерьмо — символ денег. Скарабей — навозный жук, который катает шар из дерьма. Деньги, золото — это дерьмо. Но египтяне были циничны. Они честно поклонялись дерьму. Может быть поэтому их искусство так прекрасно. Оно утилитарно до последней линии. До последней капли краски. Никакой мистики — только откровенный цинизм. Это не лаконизм, как звездят искусствоведы. Это жадность.

— В Египте — никакой мистики?! — удивилась Рита. — А гробницы? Мумии? Обелиски? Пирамиды? Это что?! Об этом столько легенд!

— Все буквально, милочка! — воскликнул Лоер. — Все буквально. Даже до пошлости. Но это-то и приятно. Нубис с шакальей головой — потому что шакалы жрут падаль. Какая тут мистика? Один из самых таинственных папирусов, над которым бились переводчики, оказался учебником по геометрии. Самые важные и сокровенные тайны валяются под ногами. Совершенно открыто! Только их никто не берет… Вам никогда не снилось дерьмо?

— Ну… — Рита повела бровью и снова ковырнула суфле. — Бывало!

Вдруг Лера уронила сумочку. Защелка открылась и на пол выкатился «Вальтер ППК».

— Йо-о! — успел только качнуть головой новый знакомый, и его круглые глаза за стеклами очков стали еще круглее.

Рита застыла с ложкой суфле в руке.

Один из танцующих негров как бы нечаянно свалился на пол. Протянув руку, схватил Лерину пушку и с радостным оскалом начал палить в потолок.

Рита удивилась, как это Лера умудрилась протащить ствол сквозь охрану, но не успела ничего сказать, потому что в танцевальном зале все изменилось. Народ завизжал и заметался, сбиваясь в бесформенную кучу. В потасовске принимали участие все: официанты, крашенные в канареечный цвет, геи в золотых трусах, негры, белые, цветные.

Появилась охрана и принялась растаскивать публику, не жалея кулаков и дубинок.

Дюжий амбал зачем-то вцепился в куртку Риты и потянул на себя, хотя она спокойно сидела за столиком. Еще один довод против поездки — если что-то начнешь делать не в кассу, так все до конца и будет. Рита повисла в воздухе с силой принялась молотить ногами. Ложка с суфле полетела в толпу.

Анечка схватила со стола газету, подожгла зажигалкой и ткнула в морду того парня, в цепких руках которого болталась Рита. Амбал отшатнулся и разжал руку. Рита снова оказалась на ногах и, долбанув его по голени ботинком, схватила свою куртку и заметалась взглядом, ища остальных — Леру, Мишеньку и Анечку.

Лера, нисколько не поменяв рыбьего выражения, неожиданно технично выбила из рук обалдевшего танцора ствол, схватила его и незаметно скользнула куда-то в темноту.

Анечка, уже одетая, схватила Риту за руку, и они рванули к выходу.

— Блин! Вот влипли! — оживленно закричала Рита.

— Не туда! За мной! — крикнул Лоер, который бежал с ними рядом и потащил девчонок в сторону дабла. — Тут черный ход.

— А одежда? — на ходу озаботился Мишенька.

— Да ты долбанулся! — резко ругнулась на него Анечка. — Говорила я тебе — не снимай! Какая в Красную армию одежда?

— Какая-какая!!! — возмутился, задыхаясь Мишенька. — Моя куртка стоит триста баксов!

— Ну вернись! — хохотнул новый знакомый.

Миновав совершенно пустой коридор, беглецы увидели распахнутую на улицу дверь и выскочили в холодный отрезвляющий воздух. Их тут же подхватил возбужденный «Шевроле».

Лера, как ни в чем не бывало, распахнула дверцу и с кислой улыбкой пригласила:

— Садитесь. Гангстеры!

Когда выехали на шоссе, сзади вовсю стояла пальба.

И крики глохли в заснеженном воздухе. Мишенька горевал о куртке.

Альбинос остановил БМВеху на набережной, там, где щербатые лица Сфинксов тосковали о своем канувшем в Лету царстве Кем. Нева совсем не Нил, который суеверные поклонники человеческих чучел и бесстыдных быков, называли Хапи.

— Хапи бездей ту ю… — пропел Альбинос, поглядывая на часы. — Хапи нью иа…

Он покосился на пакет с собакоголовой статуей и, достав из внутреннего кармана револьвер, заполнил барабан патронами. Задумчиво потрогал дулом кончик носа и сунул ствол в правый карман.

На мосту показался одинокий черный «Лексус».

Альбинос со вздохом взял пакет с правого сидения. Он напряженно проследил в зеркало заднего обзора, как «Лексус» остановился у тротуара. Однако, приехавший в «Лексусе», не спешил выходить из машины. Тогда Альбинос с тяжелым вздохом открыл дверцу и первым выставил ногу.