железобетонная реакция появилась, как только она вошла в зал в сопровождении своего идеального мужа. Я должен отступить. Обязан! Она именно этого и ждет — что я сорвусь, совершу ошибку, дам ей повод и дальше презрительно фыркать в мою сторону. Но я не могу отпустить Элину так… быстро. Когда-то смог, с кожей, с сердцем, было адски больно, невыносимо, так какого хрена я опять ведусь, как мальчишка на эти колдовские глаза и бесстыже торчащие через ткань платья соски? Она частенько игнорировала нижнее белье, планируя поразвлечься. Для кого сейчас это шоу?

— Ответ не совсем верный, Эля, — качнув головой, дотрагиваюсь кончиком носа до ее виска, жадно втягиваю запах женского тела, так плотно прижатого к моему, что она наверняка чувствует мой каменный стояк, но мне плевать. Клянусь, это она меня вынудила, напросилась. Всему виной ее темно-синее платье, плотно облегающее стройную фигурку, и дьявольски соблазнительный парфюм, прямо сейчас будоражащий мои обонятельные рецепторы.

— Ты спросил, я ответила, а теперь отпусти, Коваль. Сюда может войти мой муж или твоя невеста, — отрезвляющим тоном произносит моя соблазнительная ведьма. Моя? Идиот. Очнись уже.

— Ты права. Свидетели нам ни к чему, — резко отпустив ее руку, делаю шаг назад, с удовлетворением замечая отблеск разочарования в скользнувшем по моему телу взгляде. Некоторые вещи не меняются со временем. Мой наглый бесцеремонный натиск всегда возбуждал Абрамову. Ей нравилось сдаваться в плен, быть порабощенной, скованной — в прямом и переносном смысле. Физически мы подходили друг другу идеально. Вряд ли что-то изменилось сейчас. Сомневаюсь, что ее павлинистый прилизанный муж способен доставить Элине все грани удовольствия. Для этого ему пришлось бы переступить черту, а у него кишка тонка.

— Выйди первым, Коваль. Мы не можем вернуться вместе, — опустив ладони под автоматически полившуюся струю воды, распоряжается Абрамова.

— Тайны от мужа, Эля? — выгнув бровь, цокаю языком и неодобряюще покачиваю головой.

— Не твое дело! — обрезает Элина. — Я попросила тебя выйти, — напоминает, нетерпеливо поджав губы.

— Белов в курсе, насколько близкое партнёрство связывало нас в прошлом? — не сдвинувшись с места, нейтральным тоном осведомляюсь я. Подняв голову, она смотрит на меня в отражении зеркала, а я на нее. Радужки выразительных глаз приобретают чистый голубой оттенок. Она по-настоящему зла сейчас. — Неужели он не интересовался, кто был твоим первым сексуальным партнёром? Я бы спросил.

— В цивилизованном обществе люди уважают личное пространство друг друга и не лезут туда, куда их не приглашали, — сдержанно парирует Абрамова. — Но откуда тебе знать, как ведут себя цивилизованные люди?

— И когда ты успела стать такой высокомерной сукой, Эля? — ухмыльнувшись, я бесцеремонно поправляю эрекцию и сую руки в карманы брюк.

— Я всегда была такой, — вздёрнув подбородок, она оборачивается и спокойно смотрит мне в лицо. Меня явно сейчас ждет холодный душ. Что ж, я готов. Выжидающе улыбаюсь.

— Давай, Эля, выскажись. Я же вижу, что ты хочешь, — тороплю отчего-то замешкавшуюся Абрамову.

— Дима, я не знаю, зачем ты появился и чего хочешь конкретно от меня, но мне, видимо, стоит сразу предупредить — не трать свое время. Я счастлива в браке, у нас с Андреем общий и обожаемый сын, а ты мне давно неинтересен, — выдает она заранее подготовленную тираду, в которую я, по ее мнению, должен поверить и заодно извиниться за неподобающее поведение.

— Я рад, что твоя жизнь сложилась удачно, — без намёка на лицемерие говорю самым убедительным тоном. — Мне тоже грех жаловаться.

— Тогда какого черта ты меня зажимаешь в туалете?

— Это больше не повторится, — смиренно склонив голову, обещаю я. Прищурившись, она недоверчиво изучает меня с головы до ног.

— Хотелось бы верить, — бросает Абрамова сквозь зубы и, обойдя меня, уверенной походкой направляется к выходу из мужской уборной. И я, черт бы меня побрал, снова смотрю ей вслед, жадно пожирая взглядом обнажённую красивую спину и подтянутые ягодицы. Ладони так и зудят от желания догнать и хорошенько… Стоп, Коваль. Держи себя в руках. Всему свое время.

По всем известному закону подлости, в дверях Эля сталкивается с моей подружкой. Оценивающе переглянувшись, девушки быстро расходятся.

— Оу, ты тут, — заметив меня, Каримова озадаченно сводит изящные брови. Быстро оглядывается назад, туда, где только что лоб в лоб сошлась с Абрамовой.

— Не понял, что за нашествие на мужской туалет? — отшучиваюсь я, не дав Лейле углубиться в своих подозрениях. — Сначала Элина едва не вломилась в мою кабинку. Теперь ты.

— Так женский сломался, — отвечает девушка, все еще хмурясь. — Если ты все, то я…

— Я всё, — улыбаюсь, скользнув ладонью по ее бедру. — Все кабинки в твоем распоряжении, — обхватив девушку за талию, привлекаю к себе. — Поторопись, скоро уходим. У меня на тебя большие планы сегодня, — доверительно шепчу в ярко накрашенные губы. Леа распахивает густые ресницы, кокетливо улыбается, цепляясь пальчиками за лацканы моего пиджака.

— Заскочим в клуб, или сразу к тебе? — воодушевлённо воркует она.

— Клуб сегодня будет у меня, — ухмыляюсь я, поцеловав ее в кончик носа. — Оторвемся на полную, детка, — отпустив девушку, хлопаю ладонью по сочной заднице, презирая себя за острое чувство сожаления, разрастающееся внутри в геометрической прогрессии, а перед глазами, как заезженный кадр, гордо удаляющаяся Абрамова и ее плавно покачивающиеся стройные бедра.

— Дим…, — останавливает меня Лейла, поймав за руку. Я вопросительно смотрю в обеспокоенные глаза. — Мы договаривались не спешить и не ставить друг другу условия, но…

— Что такое, Леа? — мягко спрашиваю я, когда она осекается, не договорив.

— Я много работаю с людьми и хорошо читаю по жестам и взглядам. Мужчины не настолько наблюдательны… — путанно продолжает она.

— Ты о чем? — виртуозно разыгрываю недоумение.

— О тебе и Элине Абрамовой. Между вами ощущается напряжение, — мрачно озвучивает она свои мысли.

— Когда-то я работал на ее семью в несколько ином качестве. Им сложно принять меня в новом статусе, — спокойно объясняю я.

— Сексуальное напряжение, Дим, — в лоб выдает Каримова. Я говорил, что все женщины ведьмы? Нет? Вот теперь сказал. А еще они мысли читают или посматривают в своем хрустальном шаре.

— Тебе показалось, Лейла, — заверяю с обезоруживающей улыбкой. — Но мне приятно, что ты ревнуешь, — а это чистая правда.

— Хорошо, — с облегчением выдыхает Леа и, повиснув на мне, пылко целует в губы. Я отвечаю ей, потому что хочу, а не потому что так нужно. Лейла Каримова мне действительно нравится. Она не красивая сексуальная пустышка, а умная, образованная, остроумная девушка с принципами и характером. Ее не только приятно трахать, но и есть о чем поговорить после секса. Она станет идеальной спутницей на то время, что я проведу в России, и