- Олег, что происходит? – растерянно спрашивает Вера, глядя, как я одеваюсь. Еще бы знать, что происходит, было бы легче.

- Я что-то сегодня не в форме, - отвечаю и поднимаю ворот пальто.

- Я тебя больше не завожу? Откупаешься? – в голосе обида и нотки истерики. Понимаю. Она полуголая, в кружевном прозрачном белье, а я ухожу. Идиот.

- Дело не в тебе, - звучит так банально, что хочется рассмеяться над собой.

- Нет, ты мне скажи, ты меня бросаешь, да? – уже не скрывая злости, срывается Вера.

- Успокойся! – тоже повышаю голос. - Я никогда тебе ничего не обещал. И, кажется, тебя устраивал такой расклад?

- Нет, мне просто хочется понять…

- Мне тоже, Вера… Не копайся в себе, ты по-прежнему хороша… Закройся за мной, - выхожу и, не оборачиваясь, иду к лифту.

Нажимаю на кнопку вызова и закрываю глаза. Вера смотрит мне в спину, наверное, проклиная. Створки распахиваются, прохожу в кабину, слыша, как женщина со всей силы захлопывает дверь. И ты ведь действительно откупился, Смирнов. Не вернёшься ты больше сюда… Страница с этой женщиной перевернута. Только меня все больше раздражает сей факт, словно налаженная жизнь летит к черту. Что-то меняется, наступает какой-то новый этап, а я ненавижу перемены.

Сажусь за руль и ещё около часа просто предпочитаю колесить по центральным улицам вдоль ярких мелькающих предновогодних огней, стараясь вообще ни о чем не думать.

Два дня.

Я знаю ее всего два дня!

Так не бывает...

Я реалист и скептик, по крайней мере, всегда таким был. Ну не могут эти синие глазки так запасть мне в душу всего за два дня! Не мальчишка, в конце концов. Веру я знаю лучше, между нами было много интима, и она меня так не цепляет. А Снегурочке стоит распахнуть глаза или наоборот смущённо опустить веки, и я уже плыву.

Домой приезжаю ближе к полуночи. Вымотанный, словно на мне пахали целый день, больше, конечно, морально, чем физически. Мыслей нет никаких, хочется просто лечь спать.

Тихо прохожу в дом, закрываюсь, снимаю верхнюю одежду и слышу звуки телевизора в гостиной. Прохожу в комнату, останавливаюсь в дверях и вижу девочек, спящих на диване. По телевизору мелькает какая-то сказка на детском канале, на столике нарезка из фруктов, а моя Поля спит на плече у Агнии. Забавные, такие милые, сопят обе и обе с прикрытыми губами, даже похожи чем-то. Рассматриваю девочек, и меня отпускает. Все напряжение как рукой снимает, по телу прокатывается волна удовлетворения, будто бы все встало на свои места.

Дома пахнет едой, чем-то вкусным и аппетитным. Иду на кухню, а на столе, и правда, оставленный мне ужин. Тарелка, накрытая пленкой. Включаю чайник, мою руки; с обеда ничего не ел, желудок урчит, аппетит зверский. Открываю тарелку, а там что-то вроде бризоля с овощами и курицей. Такие аккуратные румяные рулетики и соус рядом. Пробую один – вкусно. Даже очень, несмотря на то, что остыло уже. Она еще и готовит замечательно. Даже интересно, у этой девочки есть недостатки? И кому-то же достанется это золото? От мысли, что девочка кому-то достанется, морщусь.

Съедаю еще пару рулетов, макая в соус, прямо из тарелки, без приборов, и убираю все в холодильник. Завариваю себе чай, добавляю лимон и медленно пью, глядя на ночной заснеженный двор. Завтра выходной. Тихо так, тепло, уютно и вкусно, пахнет настоящим домом. Я обещал Поле съездить за покупками перед праздниками. Агния, конечно, с нами - она обещала Полине выбрать туфельки, ленточки и прочую ерунду для девочек. Ну все, Смирнов, ты встрял по полной. И что теперь делать? Усмехаюсь, прохожусь рукой по волосам. Жить, Смирнов! Вон сколько в девочках жизни.

Мою за собой чашку. Выхожу в гостиную, еще с минуту любуюсь спящими девочками, потом выключаю телевизор, наклоняюсь и аккуратно поднимаю дочь на руки. Полинка что-то бубнит, не просыпаясь, а потом обнимает меня за шею и вновь сопит.

Уношу дочь наверх в ее комнату, укладываю на кровать, накрываю одеялом и включаю ночник в виде звездного неба. Моя дочь боится спать в полной темноте. До трех лет она вообще спала вместе со мной. Прикрываю дверь в детскую и спускаюсь вниз.

Сажусь на корточки перед спящей Агнией и позволяю себе рассмотреть ее. Всю полностью, такую расслабленную, мягкую и нежную. У нее родинка за ушком, маленькая, но выразительная, хочется поцеловать. И еще две на шее. А на носу веснушки. Ресницы пушистые. И губы… Закрываю глаза. Лучше не смотреть на эти губы. Они будят во мне столько желаний, что собственные губы начинают покалывать.

Талия тонкая, грудь небольшая, но эстетичная, ножки стройные. Ее платье немного задралось, открывая мне кусочек бедра. Шумно втягиваю воздух, а с ним вместе тяну ее нежный ванильный запах. Голова кружится, словно пьянею. Очень хочется поднять ее тоже на руки и унести в спальню, желательно в свою. Но боюсь напугать, и будить эту красоту не хочется.

Поднимаюсь наверх, беру теплый пушистый плед и накрываю им Снегурочку. Диван у нас удобный, ортопедический, и подушка мягкая. Позволяю себе маленькую вольность: наклоняюсь и глубоко вдыхаю ее запах, проводя носом по волосам. Сладкая. Хочу, чтобы моей стала. Отрицать бесполезно.

Агния

Просыпаюсь от того, что чувствую, как кто-то водит по моим волосам. Приятно, как в детстве, словно мне вновь пять лет, и меня расчесывает мама, прежде чем заплести косы. Открываю глаза и первое, что вижу, это камин, моргаю несколько секунд. Рассматривая гостиную, не понимая, где нахожусь.

- Ты проснулась?! – Поля заглядывает мне в лицо. Улыбается, рассматривая меня. Киваю, понимая, что лежу на диване, укрытая пледом. – А я тебя расчесывала, - сообщает мне девочка.

Полина очень нежная и дружелюбная девочка. В группе она старается дружить со всеми, у нее очень развито чувство справедливости, и она всегда рьяно его отстаивает. Такое правильное воспитание. Я была очень удивлена, что Поля воспитана мужчиной. Но, несмотря на дружелюбие, девочке не хватает внимания, а точнее матери. Как можно не уделять время такой маленькой принцессе? Как можно смотреть в эти глазки и лишить девочку материнской ласки. Я никогда никого не сужу, но хотела бы посмотреть в глаза этой матери.

- Папа, она проснулась! – вдруг звонко кричит Полина, а я резко сажусь, вспоминая, что уснула вчера здесь с Полиной. Слышу шаги Олега, соскакиваю и убегаю наверх. Я сонная и растрепанная, в мятом после сна платье и не хочу, чтобы мужчина видел меня такой.

Забегаю в комнату, перевожу взгляд на часы и понимаю, что проспала до десяти. И ведь ничего страшного, выходной, можно себе позволить, только вот не на диване отца моей воспитанницы. Стыдно, учитывая, что мы с Полей не укрывались пледом.

До сих пор не понимаю, как воспринимать этого Олега. В моей жизни я никогда не сталкивалась с такими мужчинами. Своего отца я совсем не помню, он погиб, когда мне было два года. Отчим - обыкновенный мужик, больше отталкивающий, я до сих пор не понимаю, чем он привлек мать. Работал сварщиком, частенько приходил домой пьяным, начинал качать права и строить из себя главу семьи, пытаясь нами командовать. Все это выглядело нелепо и отвратительно, потому что ничего мужского в этот момент в нем не было. Небрежная одежда, стеклянные глаза, не застёгнутая ширинка, запах спиртного и сигарет, иногда к нему примешивался тошнотворный душок соленой рыбы. Он стучал кулаком по столу и кричал: «Кто в доме главный?»