Через 45 минут начальник охраны Берхтольд доставил к пивной пулемет и расположил его у входа. Не теряя ни секунды, Гитлер, окруженный своими гвардейцами, ворвался в переполненный зал, вынул пистолет и выстрелил в воздух. Взобравшись на стол, он прокричал:

— Вспыхнула национальная революция! Зал окружен шестью сотнями хорошо вооруженных людей! Всем оставаться на своих местах! Баварское правительство и правительство республики низложены! Формируется временное имперское правительство!

Захваченные врасплох баварские военные и политики решили прислушаться к его речам и на словах согласились поддержать Гитлера. Однако уже на следующий день Кар и Лессов направили подчиненные им войска против «национального революционера». Сам же незадачливый стратег как прикованный сидел в «Бюргербройкеллере», ожидая хороших вестей, которые так и не поступили.

Единственное сообщение вселяло надежду: капитан Рём во главе созданного им полувоенного формирования «Рейхскригсфлагге» («Имперский военный флаг») проник в здание военного министерства и удерживает его.

В середине дня 9 ноября Гитлер, его сподвижники и союзники, построенные в колонны по восемь человек, направились по узкой Резиденцштрассе к военному министерству. На площади Одеонплац они наткнулись на отряд земельной полиции, численностью в 100 человек, расположившийся на ступенях здания мюнхенского «Фельдхеррнхалле» (дворца полководцев). Путчисты не сбавляли шаг. Видя это, служители порядка преградили им путь. Побледневшие Гитлер и Людендорф шаг за шагом приближались к шеренге полицейских. Граф подбежал к полицейским шеренгам и закричал:

— Не стреляйте! Идут их превосходительства Людендорф и Гитлер!

Но тут раздались выстрелы.

Итог неудавшегося переворота: было убито 16 национал-социалистов, в том числе пятеро из личной охраны Гитлера. Погибли также трое полицейских. Почти все вожаки нацистского движения оказались за решеткой. Лишь шефу охраны Берхтольду и тяжело раненному Герингу удалось скрыться и бежать в Австрию.

Одержимость Гитлера фактически уничтожила НСДАП. Партия, СА и «штосструпп» были объявлены вне закона. Оставшиеся на свободе кучки нацистов рассорились между собой. Сначала ультраправые попытались объединиться под спасительным флагом Людендорфа, но затем стали распадаться на все новые группировки и фракции. Лишь неутомимый Эрнст Рём, арестованный, а затем выпущенный на поруки, не потерял надежду на продолжение борьбы. В тюремной камере Ландсбергской тюрьмы Гитлер назначил его командиром подпольных штурмовых отрядов.

Очень скоро Рём понял, что баварское правительство не собирается снимать запрета с СА. Дело в том, что Кар с помощью фон Эппа[46] объединил все полувоенные формирования в полностью контролируемый правительством отряд «Нотбан» (экстренное объединение). Тогда из остатков разгромленных СА Рём образовал новую структуру — «Фронтбан» (объединение фронтовиков), которую формально подчинил Людендорфу.

До «пивного путча» 1923 года география гитлеровского движения едва ли выходила за границы Мюнхена с окрестностями. Благодаря же созданию «Фронтбана» Рёму впервые удалось привлечь к себе и идеям сидящего за решеткой австрийца новых сторонников по всей стране. Во вновь созданную структуру потянулись «бойцы» былых фрайкоров и других подпольных полувоенных формирований, нацисты из Северной Германии, оставшиеся без командиров, одним словом — бандиты, сделавшие грабеж стилем жизни будущих СА. Под штандартами Рёма собрались такие типы, как капитан Петер фон Хайдебрек и граф Вольф-Генрих фон Хелльдорф[47]. А с бывшим лейтенантом Эдмундом Хайнесом[48] — хулиганом, погрязшим во всех мыслимых и немыслимых пороках, Рём, всегда заинтересованный в знакомстве с мужчинами, согласно его же мемуарам «решил познакомиться поближе».

В лучшие времена Гитлеру удалось собрать в СА максимум две тысячи человек. Теперь же Рём мог доложить узнику Ландсбергской тюрьмы о «Фронтбане» численностью в 30 тыс. бойцов. Однако Гитлер, узнав о растущем войске капитана, почувствовал себя несколько неуютно. Дело в том, что Рём не собирался отказываться от полной самостоятельности своей «военной» организации и ее независимости от партийной верхушки, о чем открыто заявлял: «Я и сегодня солдат, и только — солдат».

«Политическое и военное движения должны быть полностью независимыми друг от друга», — писал он Людендорфу.

Когда в декабре 1924 года освобожденный из тюрьмы Гитлер поручил капитану сформировать новые СА, между старыми партнерами дело чуть было не дошло до открытого конфликта. Гитлер не хотел ничего слышать о независимых штурмовых отрядах. Рём же твердо стоял на своем, доказывая, что партократ не может командовать солдатом, и дело Гитлера — оставаться «трибуном»

«Я не потерплю политики ни во „Фронтбане“, ни в СА!.. Я строжайше запретил личному составу СА всякое вмешательство в партийные дела. В свою очередь, я также строго запретил фюрерам СА выполнять указания партийных функционеров», — огласил Рём свою, не терпящую возражений позицию в специальном меморандуме, адресованном бывшему ефрейтору.

Однако Рём так и не понял, что Гитлер уже принял решение — не допускать создания СА, пока он не будет полностью уверен, что никогда впредь люди в форме штурмовиков не будут навязывать ему свою волю. В конце концов он разошелся с Рёмом.

Бывшему основателю СА не оставалось ничего другого, как послать 30 апреля 1925 года Гитлеру прощальную записку:

«В память о тяжелых и прекрасных часах, проведенных вместе, сердечно благодарю тебя за товарищеское отношение и прошу не лишать меня твоей дружбы». Лишь спустя месяц Гитлер соизволил ему ответить, причем весьма своеобразным способом. Он поручил своему секретарю сообщить Рёму следующее: