Почему бы нам всем не взять метод Стедмана на вооружение? Он не предполагает никаких моральных препятствий. Мы привыкли к тому, что полицейские останавливают людей за выключенные фары или разбитое боковое зеркало, поэтому добавление устройств контроля выхлопа не вызовет особого удивления. Правда, этот метод противоречит бытующей в обществе бессознательной уверенности в том, что все мы в равной мере способствуем загрязнению окружающей среды. Созданные нами общественные институты с внушающей надежду быстротой и решительностью набрасываются на общие проблемы. Конгресс принимает закон. Агентство по охране окружающей среды обнародует постановление.

Автомобильная промышленность производит чуть более экологически чистые машины, и — пожалуйста — воздух становится чище. Но Стедмана мало волнует происходящее в Вашингтоне и Детройте. Проблема с загрязнением воздуха заключается не столько в законах, сколько в их исполнении. Это проблема не стратегии, а ее претворения в жизнь. Но в его предложении все-таки есть что-то, с чем трудно до конца согласиться. Он намеревается положить конец загрязнению воздуха в Денвере с помощью полудюжины фургонов, оборудованных хитроумными устройствами размером с чемодан. Разве столь масштабная проблема может иметь столь мелкокалиберное решение?

Вот что делает выводы комиссии Кристофера такими неубедительными. Мы собираем авторитетные комиссии, стоит нам столкнуться с серьезной проблемой, не поддающейся решению традиционными бюрократическими методами. Мы хотим коренных реформ. Какая рекомендация комиссии заслуживает наибольшего внимания? Полицейский, известный тем, что избивал арестованных в наручниках, тем не менее получил от своего руководства характеристику, в которой говорилось, что «обычно его поведение вызывает уважение к закону и вселяет в людей уверенность». Так говорят о полицейском в том случае, когда не читают его досье. В заключении комиссии Кристофера значилось, что полицейское управление Лос-Анджелеса сможет справиться со своими проблемами, если капитаны будут знакомиться с досье своих подчиненных. Проблема управления заключалась не в политике, а в соблюдении требований. Управление должно было придерживаться существующих правил, но сторонники институциональных преобразований не это хотели услышать. Решение проблем, подчиняющихся степенной зависимости идет в разрез не только с нашими этическими, но и с политическими убеждениями. Трудно не прийти к следующему выводу: мы так долго относимся к бездомным как к единому безнадежному элементу не потому, что не знаем, что с ними делать. Мы просто не хотим знать, что с ними делать. Гораздо проще жить по-старому.

Решения проблем со степенным распределением не по вкусу правым, поскольку предполагают особый подход к людям, которые не заслуживают особого подхода, и не нравятся левым, поскольку отказ от справедливости в угоду эффективности попахивает холодным расчетом. Даже перспектива сэкономить миллионы долларов, наслаждаться чистым воздухом или оздоровить атмосферу в полицейских участках не может полиостью избавить нас от этих неприятных ощущений. Последние несколько лет мэр Денвера Джон Хикенлупер, пользующийся колоссальной популярностью, неутомимо борется с проблемой бездомности. Выступая прошлым летом с докладом о состоянии дел в городе, он уделил этому вопросу больше внимания, чем любому другому. И не случайно он обратился к народу в центральном городском парке, где бездомные каждый день собираются со своими тележками и пакетами для мусора. Он неоднократно участвовал в передачах на местном радио, рассказывая о том, как город решает эту проблему. Он инициировал исследования, призванные продемонстрировать, сколько денег из городского бюджета выкачивает бездомная часть населения. Но, как он сам признается, «находятся люди, которые останавливают меня у входа в супермаркет и говорят: "Я не могу поверить, что вы собираетесь помогать всем этим бездомным, этим бомжам!"»

5

Несколько лет назад ранним утром Марии Джонс позвонил ее муж Стив, находившийся на дежурстве. «Я еще спала, — вспоминает Мария. — Он плакал и едва мог говорить. Я сразу подумала, что что-то случилось с кем-то из его коллег-полицейских. Я воскликнула: "Боже мой, что стряслось?" А он ответил: "Марри умер сегодня ночью". Он умер от кишечного кровотечения. В то утро в полицейском управлении некоторые полицейские почтили память Марри минутой молчания».

«Не проходит и дня, чтобы я не вспомнила о нем, — продолжает она. — Приближается Рождество, а я всегда покупала ему рождественский подарок. Следила за тем, чтобы у него были теплые перчатки, одеяло и пальто. Мы уважали друг друга. Однажды один пьяный пациент соскочил с каталки и хотел наброситься на меня, так Марри спрыгнул со своей койки, стал трясти кулаком и кричать: "Не тронь моего ангела!" Знаете, когда его контролировали, он отлично справлялся. Он соглашался быть под домашним арестом, устраивался на работу, приходил на нее каждый день, откладывал деньги и бросал пить. Делал все, что должен. Есть люди, которые могут быть очень успешными членами общества, если кто-то их контролирует. Марри должен был находиться на чьем-то попечении».

Но Рино не смог дать Марри то, в чем он так нуждался. Видимо, кто-то решил, что это будет слишком дорого стоить.

«Я сказала мужу, что заберу тело, если никто этого не сделает, — сказала Мария. — Я не позволю похоронить его в безымянной могиле».

1

В начале первой войны в Персидском заливе военно-воздушные силы Соединенных Штатов отправили две эскадрильи истребителей-бомбардировщиков F-15E «Страйк Игл» с целью найти и уничтожить баллистические ракеты «Скад», которыми Ирак бомбил Израиль. Ракеты запускались преимущественно по ночам с самоходных пусковых установок, осторожно перемещавшихся по так называемому «Квадрату Скад» — территории в 600 квадратных километров в западном Ираке. Согласно плану истребители-бомбардировщики должны были патрулировать этот район от заката до рассвета. Запущенная ракета ярко освещала ночное небо. Пилот F-15E подлетал к точке пуска, отслеживал дороги, пересекающие пустыню, и устанавливал цель с помощью прицельно-навигационной системы LANTIM — новейшего устройства стоимостью 4,6 млн долларов. Оно позволяло также делать фотоснимки в инфракрасном диапазоне с высоким разрешением и сканировать полосу земли длиной семь километров под самолетом. Насколько сложно было засечь неповоротливую пусковую установку посреди необитаемой пустыни?!

Почти сразу с места военных действий стали поступать сообщения об уничтожении «Скадов». Командующие операцией «Буря в пустыне» воспряли духом. «После войны я отправился на авиабазу "Неллис", — вспоминает Барри Уотте, бывший полковник военно-воздушных сил. — Там организовали огромную стационарную экспозицию, где выставили все реактивные самолеты, принимавшие участие в "Буре в пустыне". Перед каждым из них стояла небольшая табличка, на которой было написано, что делал этот самолет во время войны. Если сосчитать, сколько пусковых установок со «Скадами» уничтожил, как утверждалось, каждый из них, в общей сложности получается около сотни».

Это число представители военно-воздушных сил не взяли из головы, оно было им доподлинно известно. Ведь в их распоряжении имелся четырехмиллионный фотоаппарат, который делал высококачественные снимки. А что, как не фотография, может служить убедительным доказательством?! «Эти фотографии не только не лгут, они не могут лгать. Это вопрос убежденности, символ веры, — писали Чарльз Розен и Генри Зернер. — Мы склонны доверять фотоаппарату больше, чем собственным глазам».