Всего через несколько дней. Когда придет конец. Когда будут рваться снаряды, а мачты срываться с места. Когда пожар охватит даже самый укромный уголок, песня будет звучать по громкоговорителю, словно пластинку поставила невидимая рука. «Вернись, я жду тебя, я жду тебя».

Но тогда возможности вернуться не останется, останется только смерть…

Мысли молодого капитан-лейтенанта вернулись в прошлое, к тому, что казалось бесконечным, снова к Португалии, к Дайне, к тому дню, когда он высадился в порту Бордо со своего маленького шлюпа во второй раз.

Первые два дня обстановка складывалась нормально. Море было спокойное и восхитительно голубое. Корабль Нобиса двигался, держась поближе к побережью. На третий день прозвучала первая воздушная тревога. Одиночный британский самолет пролетел низко над шлюпом несколько раз и обстрелял корабль из пулемета. Унтер-офицер был ранен в живот и через пять часов умер.

Несколько членов экипажа впервые в своей жизни видели убитого человека. Они с ужасом наблюдали, как тело унтер-офицера зашивали в саван из полотнищ германского флага. На борту имелось немало таких флагов.

Затем Нобис заметил торговое судно, погнался за ним и обстрелял его. Но оно оторвалось от преследования, двигаясь зигзагами. Оно имело более мощные двигатели.

Наконец, шлюп G-69 исчез навеки.

По нему нанесло бомбовый удар звено из четырех самолетов. Первая бомба разорвалась близ борта корабля. Вторая угодила в самый центр. Корабль переломился надвое. Половина экипажа погибла. Все выжившие получили ранения. Командиру, Вернеру Нобису, не было необходимости отдавать приказ команде покинуть корабль.

Нобис держался на воде вместе с несколькими членами экипажа, но вскоре течение увлекло их в разные стороны. Затем англичане обстреляли его из пулеметов. Пули свистели рядом с Нобисом. Все это напоминало игру ребят, швыряющих вдоль поверхности воды плоские каменные голыши с тем, чтобы они подпрыгивали. Но это были не каменные голыши, и швыряли их не дети.

Наконец, самолеты улетели. «Я был вынужден плыть», – мрачно вспоминал Нобис. Благодаря спасательному жилету для этого не требовалось усилий. Но приходилось поднимать голову, потому что в то время спасательные жилеты были несовершенны. «Я не должен сгинуть без следа», – думал про себя молодой офицер. Он потерял счет времени, затем почувствовал изнеможение. Течение относило его к побережью Португалии. Корабль потонул в 7–8 морских милях от него. Он боролся за жизнь с мрачной решимостью. Но положение становилось все более и более безнадежным. Он уже несколько раз заглатывал морскую воду. Им уже овладевала дремота, которая заставляла забыть страх смерти. Затем его спасли. Португальское судно. Рыбаки. Они подняли его на палубу. Он был слишком слаб. Его положили рядом с рыбацкой сетью. Дали глотнуть бренди. От истощения он уснул. Когда пришел в себя, обнаружил, что лежит в госпитале на чистой простыне в постели. Ему улыбалась медсестра в темной форме и светлом фартуке. Она что-то говорила ему, но он не мог разобрать ни слова.

Осколок снаряда ранил его в левое предплечье. Только чудом он не истек кровью. Португальцы дали ему несколько дней на то, чтобы набраться сил. Затем пришел португальский морской офицер. Он говорил по-английски и был весьма вежлив.

– Вам повезло, – сказал португалец.

– Кого еще спасли?

Офицер пожал плечами в знак сожаления.

– Вы немец?

– Да.

– Боюсь, вас придется интернировать. Но не беспокойтесь. Вам будет у нас хорошо.

Нобис кивнул.

– Когда выздоровеете, отправитесь в лагерь… Правила вы знаете. Но если вы дадите слово, что не сбежите, вам позволят передвигаться свободно. У вас будет время подумать над этим. Желаю скорейшего выздоровления.

Нобис привык к аккуратной медсестре, охране за дверью, еде, запаху карболки. Его рана быстро заживала. Через несколько дней его выпишут.

Чтобы разогнать скуку, он занимался ловлей мух.

Затем случилось это. Когда дверь открылась, он даже не взглянул на нее.

Перед ним стояла Дайна. Бог знает, как она узнала, что он ранен и лежит в португальском госпитале.

Она улыбалась. Выглядела свежей и хорошенькой. Как всегда. Она присела на край его кровати, как будто встретиться здесь с немецким морским офицером было обычным делом.

– Вы поправляетесь, – сказала она. – Мне сообщил врач.

– Вот как, – откликнулся он.

– Трудно было?

– Зависит от того, как на это посмотреть.

– Хоть раз эта проклятая война сделала что-то хорошее, – заметила Дайна. – Наконец мы вместе. – Она поцеловала его. – Здесь спокойно, – продолжала она. – Солнце. И для вас есть работа. – Она улыбнулась счастливой улыбкой.

Он взглянул на Дайну и обо всем забыл. Пристально вглядывался в ее глаза и впервые перестал думать о 18 погибших членах экипажа своего корабля.

– Я все устроила, – сказала Дайна. – Вам нужно только подписать какую-то форму и вас освободят.

– Верно, Дайна, – ответил Нобис. Он заставил себя улыбнуться. Знал, что не будет подписывать форму. Но не мог сказать и не скажет об этом Дайне. Не в это время – время, предоставленное ему гибелью его корабля.

Он ощущал ее тепло, пожатие ее руки, ее губы. Он целовал ее – и даже когда делал это, уже думал о том, как бежать из страны, что считал еще своим долгом.

Долгом немецкого офицера. Долгом, который оказался сильнее Дайны.

Это было ровно шесть месяцев назад… и теперь капитан-лейтенант Нобис служил на «Бисмарке», чтобы выполнять долг, оторвавший его от Дайны. Он положил фотографии, письма в свой рундук и бросился на свою койку.

Как раз в то время, когда он засыпал, вошел вестовой. Первый штурман хотел обсудить с ним достоверность сведений о числе убитых в ходе боя с «Худом».

«Худ взорвался», – лаконично доложил адмиралтейству в Лондон контр-адмирал Уэйк-Уокер с «Норфолка», который все еще преследовал «Бисмарка», держась на почтительном расстоянии. Уинстону Черчиллю пришлось сообщить эту ужасную весть палате общин. Это был черный день для всей Великобритании.

Соображения престижа, даже больше чем стратегия войны на море, требовали преследования «Бисмарка», навязывания ему сражения и уничтожения.

Какие меры собирался принять сэр Джон Тови, командующий британским флотом?

Когда он узнал о трагической гибели «Худа», эскадра во главе с флагманом «Кинг Джордж V» находилась в 550 морских милях от места трагедии. У командующего британским флотом не было сведений о получении «Бисмарком» повреждений, может быть и несерьезных. Неосведомленность стала следствием неблагоприятного стечения обстоятельств. Гидросамолет «Сандерленд Z/201», круживший над эскадрой «Бисмарка» некоторое время после сражения, радировал: «Утечка топлива».

Приемная станция, принявшая радиограмму, решила, что утечка имела место у «Сандерленда», и не передала сразу сообщение адмиралу Тови. Другие попытки воздушной разведки не удались из-за плохой видимости.