И он начал действовать.

Прежде всего, забрался внутрь вездехода, осмотрел окоченевшее тело Воленхейма и озадачился. Было от чего: если даже стрелы вытащить, наличие трех дырок в жизненно важных органах помешает представить дело так, будто начальник актуального конвоя внезапно умер от сердечной недостаточности. Посему тело предстояло уничтожить. Как говорят дознаватели похоронной команды, нет тела – нет дела. Жене – бумага с сакраментальным «пропал без вести» и вечная надежда, Первой страховой – вечная же радость от отсутствия доказательств факта наступления страхового случая.

Но перед тем как приступить к невеселому занятию, решил Влад самого себя в дорогу собрать. Кинул в походный резиновый (в обоих смыслах) мешок найденный слиток раймондия, пять упаковок сухого пайка, две фляги с водой и два «цинка» с патронами к винтовке. Еще аптечку со стены сорвал, сунул. И войсковой фонарь из ремонтного комплекта. И карту из «чрезвычайного» пакета извлек. Без карты – куда?

Попробовал мешок на вес. Хмыкнул – однако! Вытащил одну флягу и один «цинк». Посмотрел на флягу. Посмотрел на «цинк». Прикинул и «цинк» вернул в мешок, а флягу откинул в сторону.

Армейский бушлат с эмблемой Штурмовой Дивизии (рычащий лев анфас на фоне звездного неба Австралии и обрамляющая лента с надписью «Победить или умереть») напяливать не стал – приладил к мешку. А вот защитные очки, напоминающие маскарадную полумаску, надел – звезда Рригель, свет которой, как известно, беспощаден к сетчатке глаз генетических землян, уже обозначила себя на востоке оранжевой полосой. Эти защитные очки Влад самолично смастерил. Тысячу лет назад вырезал из тонированного забрала списанного шлема. Края напильником обработал, резинку приделал – лучше фирменных горнолыжных вышли. Как знал, что когда-нибудь пригодятся. Пригодились.

Закончив с мешком, добрался до оружия. Начал с винтовки. Передернул затвор, ловко поймал выскочивший из казенника патрон, отстегнул магазин, вдавил патрон в паз к остальным, дозарядил из россыпи, пристегнул магазин, поставил на предохранитель. Все – порядок. Доложил сам себе:

– Оружие заряжено и поставлено на предохранитель.

И примостил винтовку поближе к выходу.

Десантный нож у него по жизни на ремне висел. Никогда не снимал. Разве только что в бане, да и то, смотря в какой. Нож славный, грамотно заточенный. Собрал его Влад из частей от разных комплектов. Лезвие взял от «Экстрима» – покрыто антибликом, сталь «пульс» – лучше не найдешь, жесть режет как бумагу. А рукоять – от «Последней мили». Специально так смонтировал. Форма рукояти «Последней мили» лучше лежит в ладони, что позволяет без проблем менять захват с прямого на обратный. Это – во-первых. А во-вторых, комплект выживания у «Последней мили» побогаче. Метис, конечно, немного разбалансированным получился. Но это для чужих рук проблема, сам Влад уже приноровился: 966 точных попаданий из тысячи.

Кобуру с наградным стволом постоянно не носил. Внутри «бочки» с этой штукой неудобно – то и дело за что-нибудь цепляешься. В начале рейда положил в несгораемый ящик с технической документацией. Теперь вытащил и прицепил. Пистолетный комплекс «Ворон». Тип – оружие ближнего боя. Корпус – металлопластик. Пуля – бронебойная СН-7. Самонаведение – лазерное полуактивное. Использование – офицерский состав боевых подразделений Экспедиционного корпуса.

Владу нравилась эта машинка, способная взломать армейский бронежилет пятого класса защиты с расстояния трехсот метров. Нравилась главным образом тем, что без дурацких новомодных наворотов. Без всяких там встроенных «маячков», видеокамер, телекодовых терминалов, комплектов с антидотами и прочей пацанской лабуды. Правда, системой распознавания хозяина, обязательной по третьей поправке к сто пятой статье Основного уложения, оснащена, конечно. Не без этого. Но больше ничего лишнего. Просто пушка. Как в старину. Влад получил ее из рук прославленного четырехзвездного «папика» Алана Пауэра. Этот хромой и контуженный на всю голову лорд войны являлся тем самым исключением, которое подтверждает известное правило, что любой, кто по чину выше главного сержанта, на самом деле одетая в форму макака. Поэтому получить из его дрожащих рук награду – за честь.

Вручая ему эту штуку перед строем, Пауэр ни слова не произнес, лишь одобряюще похлопал по плечу. За него все сказала лаконичная надпись на рукоятке: «Штурма рядовому второго уровня Владиславу де Арнарди от командования Экспедиционного корпуса за грамотные действия в бою».

Сдохну, смертью смерть поправ, за народы Большой Земли!

Грамотно он тогда действовал или неграмотно, по Боевому Уставу или по наитию, это не так уж и важно. Главное, что отвлек на себя отряд «Свинцовых маков», дав тем самым парням лейтенанта Чешски проползти по кишащим пиявками Гнилым Болотам. Больше часа возил мордами озверевших сепаратистов с Луао-Плишки, петляя между «зубами» небезызвестного Спящего Дракона. Употел конкретно. Килограммов пять потерял. Не меньше. И еле зад унес.

Было дело…

Было, да быльем поросло.

Собрав шмотки и определившись с оружием, Влад взялся за мертвеца.

Вес был приличный, под центнер, но справился – поднатужился и выкинул за борт. И, особо не церемонясь, потащил по каменистому грунту за ноги. А что? Не раненый, чтобы нянчиться. Живых надо жалеть, мертвых – поздно.

Доволок до «Катьки», закинул на плечи и, кряхтя, но бодрячком взобрался по трапу на крышу. Открыл люк, сбросил труп и сам следом спустился. Там усадил в покрытое слоем пыли кресло то, что раньше было Куртом Воленхеймом, и какое-то время пытался придать охладевшему телу надлежащую позу. Хотел, чтоб как в древних книгах о викингах – грудь колесом, морда клином, руки на штурвале. Но, в конце концов, перестал маяться дурью (не время и не место) и просто пристегнул к сиденью страховочным ремнем.

Прежде чем выбраться на воздух, Влад нашарил в карманах покойника флягу и потряс – там еще булькало.

Уже стоя над открытым люком, он, как в таких случаях и полагается, хлебнул за упокой грешной души. Протолкнув в себя спиртное, чуть не задохнулся: смердящее пойло, которое только большой фантазер мог принять за виски, обожгло нутро. Когда отпустило, Влад вытер губы и произнес на отдаче короткую речь. Он всегда считал, что о мертвых либо правду надо говорить, либо чистую правду, поэтому сказал то, что думал, от души:

– Покойного знал недолго и не с лучшей стороны. Но это ничего не значит. В пределах свободного космоса каждый вправе жить придурком и умереть по-дурацки. Пепел к пеплу. Прах к праху. Аминь.

Перекрестился, швырнул флягу в притороченное к броне ведро с надписью «ДЛЯ ТРАНСМИССИИ» и с грохотом захлопнул крышку люка.

Как крышку гроба.

А потом вытащил из нагрудного кармана пачку жевательной резинки. По виду – энергетическую «Экспансию» из армейского пайка. Но на самом деле никакая это была не жвачка, а сэкономленный за последние полтора года службы дестронид. Четыре пластинки офигительной разрушающей силы.