Угрозу тыловым коммуникациям следовало ликвидировать. Соответственно 163-я бригада выдвинулась для контрудара по прорвавшемуся противнику. Первый натиск на Качалинскую был неудачным, потери бригады 24 июля составили 10 Т-34 и 6 Т-70[46]. Успех немецкого передового отряда в немалой степени объясняется эффективной поддержкой с воздуха. Так, в ЖБД 6-й армии в записи за 25 июля утверждается: «Противник неоднократно атаковал боевую группу в районе Качалинской с северо-востока при поддержке танков, которые удалось отразить при помощи „Штук“»[47]. Так или иначе, 13-й танковый корпус вступил в сражение в весьма своеобразной обстановке, когда разные его бригады действовали в противоположных направлениях: две фронтом на запад и одна фронтом на восток.

Однако проблемы в районе Качалинской, в тылу соединений в центре боевого порядка 62-й армии бледнели в сравнении с тем, что происходило на ее правом фланге. Прорыв в район к северо-западу от Калача подвижных соединений XIV танкового корпуса привел к тому, что 184-я, 192-я стрелковые дивизии, полк 33-й гв. стрелковой дивизии и 40-я танковая бригада оказались глубоко охвачены с флангов. Кроме того, в результате прорыва немцев к Верхне-Бузиновке был разгромлен штаб 192-й стрелковой дивизии, командир дивизии полковник А. С. Захарченко был убит в бою. Для координации действий окруженных соединений в «котел» был отправлен самолетом начальник оперативного отдела 62-й армии полковник К. А. Журавлев. Прибыв на место, он установил связь со штабом армии по рации 40-й танковой бригады и уже 25 июля взял управление окруженными войсками на себя. Так была образована так называемая группа полковника Журавлева. В ее состав вошли 676, 662, 427, 753, 294 и 297-й стрелковые полки, 88-й и 84-й гвардейские стрелковые полки, 616-й артполк, 1177-й и 1188-й ИПТАП, 40-я танковая бригада и 644-й отдельный танковый батальон.

Если бы окружение советских дивизий являлось частью плана наступления 6-й армии, то образовавшийся «котел» вряд ли вызвал проблемы. Однако в действительности «котел» образовался стихийно и создавал угрозу коммуникациям XIV корпуса. Кроме того, оставался блокированным маршрут, по которому 23 июля прорвалась в глубину 16-я танковая дивизия. На этом направлении восстановлению линий снабжения препятствовал советский 13-й танковый корпус. Основным направлением для корпуса Танасчишина 25–26 июля оставался район Первомайского, где он фронтом на запад противостоял частям 113-й пехотной дивизии. По иронии судьбы, именно на этом направлении в 6-й армии имелись самые мощные самоходные противотанковые орудия германской армии на Восточном фронте. В 521-м дивизионе истребителей танков имелись две САУ с 128-мм орудиями — 12,8-cm K.40 (Pz.Sfl.) и одна — с 105-мм. Они были способны поразить любой танк союзников на дистанции свыше 2000 м. Первоначально самоходки разрабатывались для борьбы с бронедеталями сооружений линии Мажино, но к кампании во Франции опоздали. По состоянию на 24 июля 1942 г. 521-й дивизион был подчинен XIV танковому корпусу[48], а на 26 июля он находился в подчинении 113-й пехотной дивизии и насчитывал боеготовыми одну САУ с 128-мм орудием и одну с 105-мм орудием[49]. При этом 113-я пехотная дивизия была недавно перевооружена на новейшие 75-мм пушки ПАК-40. В атаках на противника, имеющего такие противотанковые средства, было затруднительно достигнуть успеха. Тем не менее танковые атаки корпуса Танасчишина препятствовали продвижению 113-й пехотной дивизии на соединение с подвижными соединениями XIV корпуса.

Угроза на левом фланге нарастает. Неодновременный, поэтапный выход соединений 6-й армии к полосе обороны советских резервных армий стал характерной деталью боев в большой излучине Доне. Вступление в бой XXIV танкового корпуса (24-й танковой дивизии) в полосе наступления LI армейского корпуса 6-й армии 25 июля не дало решительного результата. Командование XXIV корпуса вечером радировало в штаб 6-й армии: «Противник обороняется на глубоко эшелонированных позициях западнее Соленой. В 16.30 ощущение усиливающегося сопротивления»[50]. На этом направлении оборонялись 229-я и 214-я стрелковые дивизии 64-й армии, не ослабленные высылкой передовых отрядов, и они уверенно выдержали первый натиск немецкой пехоты и танков. Однако бесконечно это продолжаться не могло, и уже 26 июля 297-я пехотная дивизия LI корпуса, прорвав оборону советских войск в районе Сулацкого, вышла к Чиру по обе стороны Ближне-Мельничного и сформировала там плацдарм на восточном берегу реки.

Подразделение штурмовых орудий на марше. Большая излучина Дона. Хорошо видно, что вооружение дивизиона пока смешанное: большая часть САУ вооружена 75-мм короткоствольным орудием. При стрельбе по советским танкам такие самоходки использовали кумулятивные снаряды

В любом случае к 25 июля было уже практически очевидно, что запланированный командованием кавалерийский наскок на Сталинград с форсированием Дона не складывается. Настоятельно требовалась корректировка задач соединений. Необходимость ломки первоначального замысла операции и разработка «на лету» нового плана всегда вызывают неудовольствие в штабах. В этом отношении штаб Паулюса не стал исключением. Инициатором смены планов «снизу» стал генерал Виттерсгейм. В приложениях к ЖБД 6-й армии сохранилось состоявшееся 25 июля обсуждение этого вопроса: «Командир XIV тк считает положение своих дивизий, которые ведут тяжелые бои с русскими танками фронтом на юг западнее Калача, серьезным. Он просит направить на северо-восток западнее Дона для облегчения положения своих дивизий 24-ю тд»[51]. Однако на этом этапе Паулюс и его начальник штаба оставались глухи к вполне разумным требованиям снизу. Их аргументы звучали так: «Отказаться от захвата мостов южнее Калача силами 24-й тд значило бы упустить шанс. Попытка решить обе задачи — захват плацдармов и удар на север на помощь XIV тк означала бы раздробление сил и отсутствие успеха на обоих направлениях»[52]. Решение было отложено на следующий день, 26 июля.

Забегая вперед, нужно сказать, что 26 июля в штабе Паулюса решили все же не отказываться от прежнего плана. В примечании к ЖБД 6-й армии указывалось: «Складывается впечатление, что русские, как это часто уже бывало, танковыми атаками пытаются прикрыть отход пехоты и других частей. Задача 24-й тд наступать через Дон южнее Калача на Сталинград сохраняется»[53]. Такую оценку обстановки можно охарактеризовать как попытку выдать желаемое за действительное и стремление командования 6-й армии изо всех сил следовать первоначальному плану, несмотря на явное и очевидное несоответствие текущей обстановки ее оценке в приказе от 20 июля. Неизбежная корректировка планов была лишь отложена и затянута. Для этого потребовались еще сутки.