Лена не собиралась никому мстить. Но в течение следующих лет получалось так, что «эти женщины» сами подворачивались под руку, подставлялись, и тогда она не упускала шанса. Кому по мелочи, кому и посерьезнее вредила. «Как старуха Шапокляк», — улыбалась про себя. Одной, например, на вечеринке, когда все уже перепились, вылила в приоткрытую сумочку бокал красного вина. Пустячок, а приятно — светлая замшевая штучка и ее содержимое были уничтожены одним движением, никто и не заметил.

С той смуглой из «порнофильма» расквиталась изящнее. Лена уже несколько лет занималась туризмом, когда девица объявилась — сама пришла, никто на веревке не тянул. Ей предложили контракт в Америке, по модельному делу. Работодатель сделал визу, оплатил перелет, надо было только билеты самой забронировать. И тут смуглянка решила сэкономить. Доверчивые американцы выдали кучу денег на бизнес-класс, но девица предложила Лене найти билеты подешевле, пользуясь всяческими скидками для турагенгов, а разницу попилить.

Лена устроила все в лучшем виде — заказала, оформила документы так, что не подкопаешься. Вот только в паспорте девицы сделала маааленькую такую подчистку-поправочку. Наши пограничники глазом не моргнули, выпустили с богом. А вот дотошные американцы разглядели. И выдворили ее с обратным рейсом в Россию, запретив въезд навсегда. Контракт сорвался, расходы пришлось возмещать, а Лену и не заподозрили, обвинили левую фирму, которая загранпаспорта поддельные выдавала.

Другая шалава поплатилась серьезно, здоровьем, а может, и жизнью. Встретилась как-то с Леной, пожаловалась, что при всей неземной красоте своей не может найти хорошего человека, чтобы ее, как бриллиант, в золото оправил. Все какие-то скупердяи попадаются. Лена и свела ее с щедрым мужчиной. Ничего не сделала, только познакомила и в сторону отошла. Это случилось на модном показе, где самые сливки собирались. Полно было охотниц те сливки слизывать, но повезло в тот раз шалаве — запал на нее восточный красавец, нравом строгий, но богатый по-королевски. Месяц она ходила счастливая, камешками поблескивая, в меха кутаясь, а потом заскучала. А развлекаться умела только одним способом — с мужиками. Но только не учла, что несвободна теперь. После первого легкого флирта неделю в темных очках выходила, после второго в больнице полежала, а потом и вовсе пропала. Уехала, мол, за границу. Искать никто не искал, легкого поведения девицы в те годы часто на заработки подавались.

А «простушке» ничего толком и не было. Они с Сережей тяжело жили, работы ни ему, ни ей в Москве не нашлось — так уж вышло, кой-какие кнопочки Лена нажала, не поленилась. Бирюлевскую однушку продали и уехали в Тульскую область, к «простушке» на родину. Мать Сережина их не приняла, как Лене и обещала, квартиру свою на невестку с внуком переписала. Потом смягчилась, захотела сыну помочь, но поздновато, дареное не вернешь. Слухи доходили, что Сережа совсем зачах в провинции, но Лена о том знать ничего не желала. Нету их, мертвецы.

Вот так, когда шутя, а когда и всерьез, Лена рассчиталась со всеми обидчицами. Никогда и никому эту историю она не рассказывала. Развод объясняла по-разному: свекрови — что на молоденькую променял, подругам — загулял, пришлось выгнать, а мужчинам говорила так: «Он изменил, и я ушла». Впрочем, мужчин за эти годы в ее жизни было немного, по пальцам одной руки можно пересчитать. И не потому, что желающих не находилось. Просто тепла в сердце мало, едва хватало себя обогреть.

А подруг рядом с ней совсем не осталось, только с Мартой в последний год сблизилась. На ее счет у Лены подозрений не было, хотя и помнила, что разок сама уговорила Марту позировать Сереже. Но и в голову не приходило, что за один сеанс они что-то там успели. Хотя… недавно зацепилась за фразу про «бывшую любовницу художника». Конечно, прошлое у этой крошки бурное, не единственного художника знала, да и не могла так глупо проговориться. Но… Лена решила проверить, завела за бокальчиком мартини разговор про Сережу и сразу заметила, как Марта забеспокоилась, домой засобиралась. Может, неловко стало после лишней откровенности, а может, есть повод глаза прятать.

Ох, Марта, Марта. Ну что с тобой делать.

Можно сказать и так

Если кого крепко любишь, можно простить ложь. Когда любишь очень сильно, то ничего и прощать не надо.

Лгал, как птица пела, — запрокинув голову и прикрыв глаза, вдохновенно. И что там прощать, если ложь в его крови и плоти; если обман был единственным способом взаимодействия с реальностью — ну хоть как-то, хоть как-то изменить мир, сделать его пригодным для нас. Потому что здесь и сейчас мы никак не могли быть вместе. В существующем мире он — никчемный, порочный, слабый, а я — хитрая и полуживая, как лисица с перебитой спиной. И поэтому он, мужчина, брал на себя риск и грех и немногими словами рисовал нам новую жизнь, где он — талантливый и свободный, а я бесконечно красива и никогда не умру.

В такие минуты я только смотрела, почти не слушала и не чувствовала ничего, кроме благодарности. Если бы никогда не покидать светлой комнаты с белой тканью, свисающей с потолка, с огромной кроватью, с воздухом, посеребренным нежным дымом и легкой ложью, мы до сих пор были бы счастливы.

Но когда женщина отворачивается, к ней приходят демоны. Стоило отвести глаза, выйти на улицу, как проклятые птицы слетались ко мне на руки и выклевывали дыры в счастье, которым я была — окутана? опутана? — защищена. Гадкими голосами они выкрикивали то, что я отказывалась слышать, поворачивали мою голову, поднимали веки: «смотри, смотри, смотри». И я, конечно, смотрела. Потому что мне в отличие от него недоставало духу пойти до конца в божественном обмане, необходимом для сотворения мира. И однажды ему не хватило игл, чтобы заштопать все прорехи.

И тогда я сорвала яблоко.

Коротко говоря, он с кем-то переспал, а она узнала.

В конце февраля я заболела. Перед тем как слечь, стала находить на улице довольно странные вещи — например, десятку треф и воробушка. С картой понятно — к денежным делам, а воробей скакал в снегу около железной дороги, видимо, ударной волной от поезда сбило или пощипал кто (хвост у него был лысоват). Потом радовалась, что не подобрала. Была такая мысль: взять, в клетку посадить, кошкам на забаву и себе, чтобы лечить. Но, думаю, сдохнет, а я в депрессию впаду, а мне туда сейчас нельзя, дел много, да и негоже вмешиваться в процесс естественного отбора. И хорошо, а то бы сейчас терзалась сомнениями, что у меня — птичий грипп или ослюнение бешеным воробьем. А так лежала спокойно, уверенная, что умираю от атипичной пневмонии.

И вот подходит ко мне муж, смотрит с тревогой и говорит:

— Птичка, давай врача вызовем?

— Не приедет, у меня страхового полиса нет.

— Надо сделать, когда поправишься.

— Конечно, по-хорошему мне бы надо дня на три к родителям поехать, заняться полисом и паспортом.

— Вот я после первого уеду, ты и займись.

Я криво и мучительно улыбаюсь — поди, не выживу, зачем мертвому полис?