Вирджиния хотела расспросить Ливию об этом поподробнее, но тут распахнулась дверь и на кухне появился высокий мужчина. «Натан», – отметила про себя Вирджиния. Хорошо загорелая кожа этого мужчины все же имела некоторый едва заметный несвежий оттенок. Особенно вялыми выглядели губы, и это говорило о том, что Натан тоже испытывал глубокие внутренние переживания, которые тщательно скрывал от окружающих. Рослый, худой и мускулистый – настоящий морской волк. И лицом – типичный моряк. «Похоже, что он интеллектуал», – подумала Вирджиния.

– Ливия, я хочу… – начал было Натан, но тут же осекся, заметив гостью. – Извини, – продолжил он по-английски, – я думал, ты здесь одна.

– Натан, это Вирджиния Квентин, – выговорила Ливия. – Именно ей я помогала по дому на прошлой неделе. Вирджиния, это мой муж Натан.

Мужчина протянул англичанке руку:

– Жена много рассказывала мне о вас.

– Мне очень жаль, что вы попали в такой переплет, – сочувственно произнесла Вирджиния. – Жуткое, неслыханное происшествие.

– Да, это так, – отозвался Натан. Он выглядел грустным, но все-таки его настроение, похоже, было не таким упадническим, как у Ливии. Такое впечатление сложилось у Вирджинии потому, что даже во внешнем своем облике супруги резко контрастировали друг с другом: если жена Натана смотрелась особенно плачевно в дурацком чужом халате, то сам Натан выигрывал от того, что был одет в собственные вещи – пуловер и джинсы. Одежда мужчины была вся измызгана, пропитана морской водой, однако это была его одежда, которая хорошо на нем сидела. Мелочи? Да, но и они по-своему способны поднять боевой дух расстроенного человека.

– Что говорит адвокат? – спросила Ливия, хотя на ее лице было написано абсолютное равнодушие к ответу на свой вопрос. Очевидно, она не верила в то, что муж скажет ей что-нибудь обнадеживающее.

– Он говорит, наше дело чертовски сложное, – отвечал Натан, но, несмотря на эти слова, в его голосе чувствовались слабые проблески оптимизма. – Главная сложность состоит в том, чтобы выяснить, какой именно корабль нас зацепил. А если выясним, нам надо сей факт еще доказать.

– И как ты себе это представляешь?

– Придумаю что-нибудь. Но только дай мне опомниться. Ведь не прошли еще и сутки, как меня выудили из холодной воды. Мне нужно время, чтобы оправиться от шока.

В его голосе играло легкое возбуждение.

– Быть может, я хоть чем-то смогу вам помочь… – высказалась Вирджиния.

– Очень любезно с вашей стороны, – кивнул Натан. – Очень любезно. Вот только я и сам не знаю чем…

Его руки описали беспомощную дугу.

– Натан, мы не можем жить у миссис О'Брайан просто так, – с нажимом произнесла Ливия. – Рано или поздно она потребует с нас деньги, и тогда…

– Что тогда? Вовсе не обязательно обсуждать эту проблему именно сейчас! – злобно фыркнул мужчина в ответ. Внезапно Вирджиния почувствовала, что она здесь лишняя. Наверняка Натану неловко говорить про свои плачевные финансовые дела в присутствии посторонних.

Женщина поспешно засобиралась.

– Собственно, у меня еще масса дел. Ливия, дождитесь меня, я принесу вам одежду.

На пути к машине ее осенила одна мысль. Правда, она не знала, как отнесется к этой идее Фредерик. Но Вирджиния попыталась отодвинуть образ мужа в сторону.

Когда женщина снова оказалась на пороге кухни, она услышала, как Натан быстро выговаривает что-то своей жене. Его речь была раздраженной, если не сказать агрессивной. Но поскольку он говорил по-немецки, Вирджиния не смогла понять ни слова.

– Послушайте, я кое-что придумала, – шагнула к ним женщина, делая вид, будто не уловила накаленности в интонациях Натана. – Видите ли, завтра мы уезжаем домой. И наш летний домик в Данвегане будет свободен. А что, если вы поживете в нем, пока… пока не уладите здесь все необходимые формальности?

– Нет, мы не можем принять от вас такой подарок, – решительно возразил Натан. – И у нас действительно нет денег, чтобы заплатить вам за это.

– Я знаю. Но вы можете присмотреть за домом и садом. Нам спокойнее, когда на даче остается хоть одна живая душа. Нет, правда, мы даже спрашиваем иногда друзей и знакомых, не хотят ли они съездить ненадолго в эту чудную местность…

Натан улыбнулся:

– Вы так добры, миссис Квентин. Но друзья и знакомые – это все-таки нечто другое. Мы же вам по сути никто. Мы вам абсолютно чужие – неприкаянные морские скитальцы… Разве чужих пускают в дом? Вы понимаете это лучше меня.

Вирджиния решила не реагировать на иронический тон Натана:

– И все-таки подумайте над моим предложением. По крайней мере, ваша жена, господин Мур, не совсем чужая для меня. Но решать, естественно, только вам. – Она придвинула сумку с одеждой к столу. – Повторюсь, завтра мы уезжаем домой. Если надумаете, то загляните к нам вечером за ключами.

Вирджиния легонько похлопала Ливию по руке, бегло попрощалась с Натаном и поспешила уйти, не встречаясь с хозяйкой. На нее внезапно нахлынула озабоченность. Ясно как дважды два, Муры обязательно примут ее предложение, ведь у них нет выбора. Гордость заставляет их немного жеманиться, но в том, что уже сегодня в течение дня, а самое позднее завтра утром они явятся за ключами, сомневаться не приходилось.

«Ты не успеешь оглянуться, как они сядут нам на шею…»

Теперь ей предстоят неприятные объяснения с мужем.

Хотя… Разве невольные постояльцы смогут помешать Фредерику? Мы там, а они тут. Мы будем жить своей обычной жизнью в Норфолке, а они проведут здесь, на острове, неделю, максимум две, пока не прояснится их запутанная ситуация. Только и всего! И для Фредерика вовсе нет причин выходить из себя.

Тем не менее Вирджинию не покидало чувство, что над се головой сгущается синюшная туча.

Друзья и знакомые Фредерика Квентина считали его человеком приятным, но молчаливым и довольно замкнутым, тратящим все свое время и силы на служебные дела, а не на семью. Казалось, что Фредерик мало думает о жене и не анализирует свои взаимоотношения с ней. Но на самом деле утверждать, что собственная личная жизнь его ни капельки не интересует, было бы несправедливо.

Мистер Квентин понимал, что проводит с женой и дочерью очень мало времени, и старался найти способ не оставлять их надолго слишком часто, хотя он и знал, что Вирджинию, например, одиночество не очень-то угнетало. Фредерик считал ненормальным для женщины проводить большую часть времени в обществе семилетней дочери, в уединенности огромного загородного дома, окруженного громадным лесопарком с высокими деревьями, которые закрывают окна, создавая впечатление замкнутого пространства. Ферндейл Хаус, родовое имение Квентинов в Норфолке, было весьма мрачным местом, вряд ли подходящим для тридцатишестилетней женщины, которая в свои годы должна была бы вести более активный образ жизни, предаваясь веселью и общению с другими людьми, а не сидеть взаперти целыми днями.