– Мы будем недалеко, и у тебя наверняка будет возможность туда добраться. Недалеко от турбазы останавливается автобус, курсирующий по Хай-Сьерре. Бьюсь об заклад, что там можно даже такси найти, если достаточно заплатить.

Звучит многообещающе, но мне нужны более осязаемые подробности. У меня нет желания метаться в самую последнюю минуту.

– Попробую написать в лагерь и обо всем расспросить.

– А Авани тоже туда поедет? – спрашивает она. – Я имею в виду – в Кондор Пик?

Я согласно киваю головой. Порой мне кажется, что Рейган завидует астрономическим узам, которые связывают меня и Авани. Что, вообще-то, смешно, потому как с Авани я встречаюсь только на заседаниях клуба, в то время как с Рейган до наступления лета виделась каждый день.

Прилагая усилия, чтобы не чесать зудящую руку, я нарочито разглядываю витрину с бутылками для воды. Вдруг мне в голову приходит мысль.

– Слушай, а ты ведь тоже можешь поехать со мной на эту звездную вечеринку. Я знаю, Авани будет рада тебя видеть.

Рейган умолкает. Всего на секунду. Затем качает головой:

– Я не могу пригласить людей в поход, а потом их бросить.

Я хихикаю несколько озадаченно:

– Да, конечно. Глупая идея.

В воздухе между нами витает гнетущая неловкость, хотя я и не знаю почему. Возможно, она вспомнила, как когда-то мы были лучшими подругами. Возможно, и правда хочет поехать со мной в Кондор Пик, но при этом нуждается в стимуле. Иногда, стоит мне ее подтолкнуть, она тут же снимает защиту и являет мне совсем другую Рейган – прежнюю девочку, которую я знала, когда мы были поменьше. До всех этих олимпийских тренировок. До того, как разбогатели ее родители.

Она с силой хлопает меня по плечу и немало этим пугает. Порой Рейган даже не отдает себе отчета в собственной силе.

– Не будь такой мнительной, все хорошо, – произносит она голосом, из которого так и выпрыгивает оптимизм, – я думаю, у нас с тобой все получится. Ты проведешь немного времени в гламурном походе с моими ребятами, а потом отправишься заниматься своей астрономией с Авани.

– Эти два начинания надо как-то скоординировать, – говорю я, по-прежнему не испытывая особой уверенности.

– Да ладно тебе, все будет замечательно, – настаивает она, таращит на меня глаза и на мгновение показывает язык. – Расслабься, Зори, и пусть жизнь идет своим чередом.

Девиз Бретта, хотя я не уверена, что Рейган это осознает. Именно он без конца повторяет эту максиму.

Может, для меня пришло время внять этому совету?

На следующее утро я действительно не мешаю жизни идти своим чередом, причем делаю это единственным доступным мне способом – сидя за столом в приемной клиники, просматриваю сверхподробный список всего необходимого для похода, состоящий аж из пятидесяти пяти пунктов. Выезжаем мы завтра, значит, времени убедиться, что у меня есть все, в чем может нуждаться турист, совсем чуть-чуть. Я немного переживаю из-за того, что могу что-нибудь забыть.

Даже толком не знаю, что это такое. Мне никогда еще не доводилось ходить в поход. Но я зашла на сайт гламурной турбазы, главным образом состоящий из фотографий окрестных пейзажей, вполне достойных страниц какого-нибудь журнала. Единственной информацией, которую мне удалось разыскать, стала пылкая, хвалебная статья об их поваре и коллекции вин. Плюс прейскурант с совершенно безумными ценами. Можно подумать, что ты будешь жить не в палатке, а в четырехзвездочном отеле.

Накануне вечером мы с Авани почти час болтали по телефону. Согласовали наши планы встретиться на звездной вечеринке, потом она помогла мне найти расписание автобусов, обслуживающих обе Сьерры, которые ходят совсем нечасто. В день, похоже, я смогу два раза сесть на автобус, который идет в сторону Кондор Пик. Теперь у меня, как минимум, есть план, а большего мне и не нужно.

Дверь клиники открывается, я поднимаю глаза от компьютера на столе в приемной, ожидая увидеть следующего клиента, явившегося на сеанс маминой акупунктуры. К отцу пациент записался только после обеда, поэтому несколько минут назад он ушел, сел в машину и укатил в город по делам. Для меня лучше некуда. Я по-прежнему едва могу перекинуться с ним парой фраз. Даже не знаю, что сказать. Что происходит? Пассий на этой неделе не намечается? Или, может, так: А на Багамах можно только нарушать брачный обет и губить нашу семью? Или есть и другие занятия?

Я запихиваю эти мысли в самый дальний уголок мозга и сотворяю на лице вежливую улыбку, которой обычно приветствую пациентов. Но когда вижу, кто направляется к столу, она тут же блекнет.

Князь тьмы собственной персоной, Леннон Макензи.

Моя первая мысль: Что он, нахрен, здесь делает?

В клинике он не появляется никогда. Никогда, то есть вообще. Последний раз он переступал порог этой приемной где-то год назад.

Моя вторая мысль: БОЖЕ ПРАВЕДНЫЙ, ОН ВИДЕЛ, КАК Я ПОДГЛЯДЫВАЛА ЗА НИМ В СПАЛЬНЕ.

Божечка, если Ты есть на небе, ниспошли мне дар путешествий во времени, чтобы я могла отмотать часы назад и напрочь избежать этой кошмарной ситуации. Я медленно зажмуриваю глаза, надеясь, что Леннон исчезнет, когда я открою их вновь, но не тут-то было. Он и его слишком высокое тело – не смей думать о его обнаженной груди – по-прежнему занимают по ту сторону стола слишком много места.

– Привет, – говорит он.

Его слова звучат чуть ли не вопросом.

Я подумываю о том, чтобы вздернуть подбородок и ничего не сказать, то есть повторить то, что он сам проделал со мной, но потом решаю, что это для меня слишком мелко.

– Доброе утро, – официальным тоном отвечаю я.

Без всяких улыбок. Он не заслуживает тратить на него силы.

Он опускает глаза. Затем сжимает руку в кулак и пару раз медленно постукивает им по столу, со свистом втягивая воздух сквозь стиснутые зубы… будто не зная, что сказать. Или знает, но на деле не хочет ничего говорить.

– Ладно… – наконец произносит он.

– Ладно, – соглашаюсь я.

Он что, избегает смотреть мне в глаза? Ощущение такое, будто он сейчас швырнет на стол динамитную шашку, а сам рванет к двери. Теперь я понимаю, почему говорят, что напряжение можно даже резать ножом.

Неужели он больше ничего не скажет?

Может, он явился сделать мне предъяву?

И как тогда быть мне?

– У меня и в мыслях не было за тобой подглядывать, – выпаливаю я в свою защиту, – просто настраивала телескоп. Он побывал в ремонте. Недавно. Его недавно отремонтировали. Вот я его и проверяла.

Эй, а ведь теперь он на меня смотрит. И по его лицу разливается что-то сродни ужасу. Или потрясению. Может, он считает меня идиоткой. Ну почему я не могу читать его мысли? И почему он ничего не говорит?