– О’кей, – непринужденно пожала она плечами. – Если вы настаиваете… Давайте сразу расставим все точки над «i», чтобы в дальнейшем не возвращаться к данному вопросу… Как я вижу, вы – дяденьки опытные в своем деле, а значит, рано или поздно сумеете вытащить наружу все грязное белье. Так что я сделаю заявление раньше, чем вам станут известны подробности от кого-то другого…

– Мы вас внимательно слушаем, Анна.

Гуров приземлился на лавку у противоположной стены, а Крячко остался стоять у входа, подпирая широким плечом дверной косяк. Всем своим видом Станислав демонстрировал неприязнь по отношению к Анне Кеплер.

– У меня были непростые отношения с Зеленской. – Биатлонистка наклонилась вперед и пропустила сомкнутые в замок руки между колен. – И в большей степени это было связано с личным, нежели с профессиональным. Хотя мы с Машей и конкурировали за звание безоговорочного лидера клуба. Да, это тоже имеет значение… Я понимаю… Но личное тут – на первом месте. Все дело в Веронике…

– Калининой?

– Да. В ней. Она появилась у нас в клубе сравнительно недавно, чуть больше года назад. Перешла из московского «Ротора»… И мы с Машей как бы обе запали на нее. Оно и понятно. Вероника – девушка роскошная. И, как выяснилось, искусная в постели. Она умеет вытворять такое, чего вам, дяденьки, даже и не снилось… Но не о том речь… Я к другому веду. Вероника предпочла меня. Мы с ней вроде как начали встречаться. Отношения, все такое… А Маша… Ей это, конечно, не понравилось. У нее были иные планы на этот счет. Она сама хотела быть с Вероникой. – Анна помолчала немного, провела руками по волосам, откидывая их назад, и открыто посмотрела в глаза Гурову: – Я уже знаю о том, что в тот вечер, когда Машу убили, они были вместе. Знаю, чем они занимались… Вероника сама рассказала мне… Она начала колебаться… Я имею в виду Веронику… Колебалась, быть со мной или с Машей.

– Вы знали, что она колеблется? – спросил Гуров. – До убийства?

– Догадывалась, – грустно усмехнулась Кеплер. – Маша была не так уж проста, как хотела казаться для окружающих. Где-то неделю назад, после очередной совместной тренировки, она откровенно заявила мне, что намерена увести у меня Веронику. Я вспылила. Мы повздорили… Крупно повздорили. При свидетелях… Короче, я была задета. Вы должны об этом знать. Но я не причастна к убийству. И, кстати, мои слова – не пустой звук, у меня есть алиби, которое несложно проверить. Очень надежное алиби. Я была совсем в другом месте, и это могут подтвердить как минимум человек пять.

– Мы это проверим, – пообещал Гуров. – Где вы были в тот вечер?

– Я была в ночном клубе. В «Элегии». У нас выдался свободный вечер. Валерий Игоревич позволил отдохнуть…

– Кто такой Валерий Игоревич?

– Наш главный тренер.

– Понятно. Мне потребуются имена и фамилии тех людей, которые могут подтвердить ваше присутствие в «Элегии» в тот вечер. – Гуров достал блокнот из внутреннего кармана пиджака.

– Разумеется. Я готова предоставить вам всю нужную информацию. Не хочу, чтобы кто-то думал, что я могу быть хотя бы косвенно причастна к убийству. Дайте мне блокнот, – попросила Анна, – я сама напишу. С указанием адресов свидетелей.

Блокнот Гуров ей не дал, вместо этого вырвал из него только один чистый лист и передал его девушке вместе с авторучкой. Анна положила его на колено и принялась быстро писать. Сыщик тем временем коротко переглянулся со своим напарником. Крячко только пожал плечами и равнодушно отвернулся в другую сторону. Слова и поведение Анны Кеплер откровенно задели его. Станислав не был привычен к такой реакции на свою персону со стороны представительниц прекрасного пола.

Закончив писать, биатлонистка вернула полковнику лист бумаги и пояснила:

– Двое свидетелей – девушки из нашего клуба, можете поговорить с ними прямо сегодня. После тренерской взбучки, конечно. До нее уже не успеете. Готова поспорить, что Валерий Игоревич уже сейчас мечет в тренерской молнии, не хуже Зевса… Ошибок на огневых рубежах у девчонок было немало.

Гуров глянул на список, вложил лист в блокнот и убрал его обратно в карман.

– Спасибо. Мы разберемся, – сухо произнес он. – Но, прежде чем отпустить вас, Анна, у меня есть еще пара вопросов.

– Каких?

Девушка быстро сверилась с наручными часами и поднялась, всем своим видом давая понять, что торопится и их разговор с сыщиками заметно затянулся.

– Вам знаком человек по имени и фамилии Геннадий Столяров?

Удивление, промелькнувшее на лице Анны Кеплер, было неподдельным. Подобные вещи Гуров научился распознавать безошибочно.

– Нет. Кто это? Какое он имеет ко мне отношение?

– Возможно, никакого, – честно признался полковник. – А Виктор Церепко? Тоже незнакомо?

Выражение лица биатлонистки не изменилось ни на йоту.

– Нет. И, честно говоря, я не понимаю суть ваших вопросов… К тому же, как я уже говорила, мое время ограничено…

– Да, конечно. – Гуров тоже поднялся и открыто улыбнулся: – Я вас больше не задерживаю, Анна. Во всяком случае, пока. И спасибо за откровенность.

Трудно сказать, что больше повергло девушку в недоумение – улыбка сыщика или его последние слова.

Крячко отступил в сторону, выпуская Анну из раздевалки.

– Все. Хорош. – Роман шумно выдохнул и с усилием оттолкнул от груди двухсоткилограммовую штангу. – Примешь?

Сергей, стоявший за его спиной на подстраховке, молча подхватил гриф и установил его на стойку. Роман еще раз шумно выдохнул и принял сидячее положение. Пот струился по его вискам, мокрая коротко стриженная макушка поблескивала в свете неоновых ламп. Он подхватил с пола полотенце и промокнул им лицо.

– Я думаю, на сегодня достаточно, перегруз мышц мне сейчас совсем ни к чему, так что я в душ и домой. Ты со мной, Серый?

– Пока нет. Хочу еще дать вторичную нагрузку на пресс.

– Не многовато ли? Рискуешь…

– Не, все нормально. Я чувствую, что силенки еще остались, – скупо улыбнулся Сергей, демонстрируя приятелю отсутствующий передний зуб в верхнем ряду. – Сделаю десять подходов по семь.

– Помощь нужна?

– Справлюсь.

– Ну, ладно. Тогда я пошел. – Роман повесил полотенце на шею. – Ключ на подоконнике. Закроешь, а завтра созвонимся.

Сергей кивнул. Сделав несколько круговых движений плечами, он подошел к тренажеру, занял на нем наклонное положение, так что голова почти коснулась пола, и надежно зафиксировал ноги. Справа от него хлопнула дверь, выпуская Романа наружу. Сергей знал, что приятель не задержится надолго. Выражение «я в душ» в устах Романа только звучало так весомо и солидно, на самом деле он ограничится тем, что лишь ополоснет лицо, прыгнет в тачку и на всех парах умчится к своей ненаглядной Аллочке, чтобы, не дай бог, не пропустить ежевечерний совместный просмотр любимого сериала. Роман был из числа тех «подкаблучников», которые никогда не признаются, что они «подкаблучники». Более того, сочтут такое предположение за личное оскорбление.