Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я невольно остановилась и сорвала несколько цветов, выбрав самые яркие: красные и розовые. Сунула цветы в сумку и, глубоко дыша, побежала быстрее.
Чтобы выбраться за пределы Благого двора, из наших зачарованных земель, требовалась тридцатимильная пробежка. У человека на это ушло бы четыре или пять часов, у меня — всего два. Тоже немало, но мне хотелось почувствовать ветер в волосах, забыть о событиях вчерашнего дня, притвориться, что я не чувствую тяжести надвигающегося хаоса. Мне хотелось быть рядом с мамой.
Второй и третий уровни промелькнули мимо, пока я бежала с горы. Я миновала четвертый уровень, не задержавшись у приюта, в котором выросла. Пусть бы эта дыра сгорела, мне все равно.
— Что летишь, как на пожар? — заорал кто-то, когда я пронеслась мимо, набирая скорость.
Я показала средний палец, и фейри рассмеялись.
На первом уровне такое поведение не сошло бы мне с рук, но на четвертом? Фейри-торговцам все равно, кто ты и как выглядишь, пока ты платишь за товары.
Когда я добралась до подножия горы, уклон стал меньше, и я побежала на запад, к реке.
Река Данаан служила границей между Благими и Неблагими. На Унимаке держаться ее берега — лучший способ не сбиться с пути, особенно если нужно попасть в мир людей. В мир моей матери.
Вокруг по-прежнему все цвело, но без блесток, которыми было припорошено все в туристических зонах. Чистый зачарованный лес кишел маленькими существами и всякими необычными растениями. Высоко над головой раскинулись кроны деревьев всех мыслимых цветов — с листьями розовыми, пурпурными, голубыми и кроваво-оранжевыми. Цветы сверкали золотом, серебром и бронзой, их чашечки походили на идеально подобранные драгоценные камни. Все было настоящим, все было живым, только… не просто живым, но еще и волшебным. Птицы проносились сквозь листву, сверкая неизменно ярким оперением, перекликаясь нежными голосками, манившими отдохнуть, освежить усталый разум и тело.
— Не сегодня, друзья мои, — выдохнула я, продолжая путь.
Река свернула влево, и я замедлила бег. Вообще-то я не устала, но на таком расстоянии от горы можно было остановиться и отдышаться.
До меня донеслись чьи-то голоса, и я мгновенно нырнула за толстый зеленый ствол дерева недалеко от воды. Погладив пальцами гладкую кору, ощутив дух дерева, я прищурилась, чтобы лучше разглядеть магию, и перед моими глазами расцвели зеленые нити энергии, которые связывали магию с нашим миром. В ответ на мою просьбу ветви удлинились, склонились низко, как у плакучей ивы, и спрятали меня.
Мысленно поблагодарив дерево за помощь, я мельком взглянула на цветы, которые распустились под моими ногами.
Голоса манили меня вперед.
— То есть как — Андерхилл исчез? Это невозможно! Наверное, какой-то трюк Благих. Александр знает, что мы превосходим их числом, — сказала женщина. — Что ты об этом думаешь, юный Фаолан? Ты там вырос; может, Благие пустили в ход какую-то уловку?
Я заморгала, у меня внутри все сжалось. Фаолан здесь? Он был на восемь лет старше меня, когда я уехала на тренировки, и в ту пору я была по уши влюблена в красивого мрачноватого парня намного старше меня. Классический «плохиш». Я поморщилась, хотя никто не мог этого видеть.
— Сомневаюсь, что Благие решились бы на такую хитрую уловку. У них не хватает напористости, когда нужно сделать ход, по крайней мере, у Александра не хватает. Если бы заправляла королева-консорт, тогда — возможно…
От этого хриплого голоса у меня по спине пробежали мурашки, прямо до… Нет, нет, я не собиралась возвращаться к прошлому. Мое увлечение Фаоланом выросло из детского поклонения герою, который спас меня от гибели в реке. И все равно это было лишь увлечение. Хотя после того, как Фаолан меня спас, он много лет относился ко мне по-доброму, что отнюдь не помогало его разлюбить.
— Держи спину, Каллик! Благие не сутулятся.
Надзирательница приюта хлестнула сзади магией по ногам. Я вскрикнула и выпрямилась.
С надзирательницей Беталин лучше было вести себя осмотрительно — то есть совершать проступки, когда ее нет рядом.
Гиацинта, стоявшая рядом со мной, сердито посмотрела вслед пожилой женщине.
— Что вообще будет? — пробормотала я.
Цинт вздохнула.
— Сюда приведут домашних детей, чтобы они подружились с нами. Наверное, это помогает богатым людям лучше относиться к самим себе.
Я пока мало знала Цинт, но эта девочка обычно была веселой, насколько возможно. Такой понурой она делалась, когда вспоминала о смерти своих родителей.
Мне стало ее жалко, и я взяла ее за руку.
— Может, улизнем?
Она слегка улыбнулась.
— Можно было бы и улизнуть, вот только… К нам будут приходить каждый месяц до дальнейшего распоряжения.
Я застонала, вытирая мокрый нос. Здорово. Меньше всего мне хотелось разговаривать с теми, кто или жалеет меня, или смотрит на меня свысока.
Подгнившие двойные двери приюта распахнулись внутрь, и вошла толпа детей Благих, все на несколько лет старше меня. Их кислые лица сразу дали понять, какой нас ожидает день.
Я снова застонала, но мой стон оборвался, как лопнувшая тянучка, когда я увидела впереди остальных черноволосого мальчика с темными глазами.
— Эй… — окликнула Цинт, бросив на меня взгляд, но тут сестра-хозяйка начала говорить.
Мальчик был таким знакомым. Как будто я с ним уже встречалась. Я сперва широко распахнула глаза, потом прищурилась, пристально вглядываясь…
Это был он. Он стал старше и намного выше, но сомнений быть не могло. Тот самый мальчик, который вытащил меня из реки.
Он нахмурился, посмотрел на меня, и я быстро отвела взгляд, твердо решив глядеть только на надзирательницу.
— Каждый с первого и второго ярусов выйдет вперед и выберет сироту, с которой будет дружить долгие годы. — Надзирательница сделала паузу, а когда никто не пошевелился, рявкнула: — Приступайте!
Ее резкий тон подхлестнул Благих, стоявших напротив нас. Темноволосый мальчик подошел первым и оглядел каждого из нас с головы до ног. Еще никогда я не чувствовала себя такой убогой, как в тот миг, хотя во время игр ничуть не беспокоилась насчет одежды. Взгляд мальчика снова остановился на мне. Помнит ли он меня?
— Она дворняжка, — сказал мальчишка рядом со мной.
Рябинник. Он жил в приюте много лет, дольше чем я. И он бывал то великодушен, то безжалостен, как в голову взбредет. Меня он почти не трогал, поэтому я не ответила свирепым взглядом. (Позже