– Поскорее одень в дорогу Джона, хорошо?

Она рывком стянула через голову платье. Больше она этот изумрудный наряд никогда не наденет, никогда. Его не надо было надевать и вчера. Наверное, это чертово платье просто проклято, потому что за него платил Кори Макрей. Китти нашла старенькие, поношенные хлопчатобумажные брюки, которые когда-то принадлежали одному из сыновей Мэтти.

Джон капризничал и отказывался есть маисовую кашу.

– Ты хочешь повидать папочку или нет? – кудахтала над малышом Лотти, пытаясь впихнуть ложку с кашей ему в рот. – Не будешь есть – никуда не поедешь.

На глаза мальчика навернулись слезы. Китти бросилась к сыну и поцеловала его в лоб. Выразительно взглянув на Лотти, она сказала:

– Я очень спешу, солнышко, но даю слово, что тебя не оставлю.

Лотти ответила суровым взглядом, как бы желая сказать, что это не она отправляет отца своего ребенка неизвестно куда, а потому так смотреть на нее вовсе ни к чему.

Казалось, прошла целая вечность, пока наконец они сели в фургон. Лотти настояла на том, чтобы тоже поехать с ними, уверяя, что Джону будет удобнее сидеть у нее на коленях. Китти была ей очень благодарна. Она всегда ненавидела поездки в Голдсборо, потому что там она сразу же погружалась в поток самых неприятных воспоминаний. О да, до войны поездки туда были такими радостными! Тогда с ней рядом ехал отец, а позже док Масгрейв. А потом были одни лишь несчастья. Сейчас Китти вспомнился один день, когда они мчались по дороге с Тревисом. Она сидела на спине его лошади. И было это как раз в тот день, когда в Голдсборо вступали янки. Слыша их громкую песню «Боевой гимн республики», Китти пришла в ярость и назло им стала во все горло петь «Дикси». Солдаты замолчали и уставились на Китти. Тревис попытался ее остановить, но она запела еще громче. Тогда сквозь строй галопом подскочил на коне сам генерал Шерман, чтобы лично разобраться, в чем дело. Сейчас, вспомнив тот давний эпизод, Китти не смогла сдержать слез.

Над ней склонилась Лотти и слегка похлопала ее по плечу.

– Вы ведь знаете, еще не поздно, мэм, – тихо сказала она. – Вы могли бы сказать ему правду.

Китти ничего не ответила. Неужели она действительно отправляет Тревиса так далеко просто для того, чтобы исполнить свою собственную мечту и снова стать медсестрой? Может быть, ей самой опостылело торчать на этой крохотной грязной ферме? Нет, неправда! Китти крепко сжала потрепанные кожаные вожжи. Она свою ферму любит, она любит Тревиса. Никогда ни за что не стала бы она его отсылать, если бы это не было так нужно ему самому.

Китти бросила взгляд на Джона. Малыш сладко спал, положив головку на большую грудь Лотти, не подозревая, что его семья распадается, так как глупые родители не могут успокоиться и создать для сынишки нормальную жизнь. У отца мания к путешествиям, а мать не может угомониться, если ей не дают заниматься мужской работой. Эгоисты! Вот кто твои родители, малыш! Это нечестно. Но Китти понимала, что измениться ни Тревис, ни она сама не смогут.

Когда они выезжали из дому, на небе собирались тучи, а сейчас разразился настоящий ливень. Китти достала непромокаемый брезент и накрыла им Лотти и Джона. Но сама не стала прятаться от дождя. «Может, прохладный дождик хоть немного остудит мой воспаленный мозг?» – подумала она.

Пока они добрались до станции, Китти насквозь промокла.

– Вы схватите простуду, – разволновалась Лотти. – У вас будет горячка, и вы умрете. Вот увидите!

– Дождик совсем не такой холодный, Лотти, – тихо сказала Китти, оглядываясь вокруг. На перроне в ожидании поезда людей было совсем немного.

Она спустилась с фургона и привязала мула у придорожного столба.

– Заберите Джона и подождите меня под навесом, – попросила она Лотти. – Я пойду поищу Сэма и Тревиса.

Все стоявшие под навесом мгновенно повернулись в сторону молодой женщины. Странная особа – по спине рассыпаются золотисто-рыжие роскошные волосы, к телу липнут мокрые мужские брюки. Рубашка, тоже мокрая, облегает крепкие округлые груди с выступающими твердыми сосками. Но Китти совершенно не замечала устремленных на нее взглядов, ничуть не задумываясь, какое она производит впечатление. Ее преследовала лишь одна мысль – найти Тревиса и Сэма.

Она посмотрела на большие часы, висевшие как раз над дверью в билетную кассу. Девять сорок пять. Остается очень мало времени. Не успела она об этом подумать, как вдали раздался печальный долгий свисток паровоза. Китти взглянула на железнодорожную колею. С минуты на минуту появится большой паровоз в клубах серого дыма. Где же Тревис? Где Сэм?

Китти бросилась сквозь толпу на платформе. Сердце у нее бешено колотилось. Она торопилась, боясь потерять хоть одну драгоценную минуту.

– Если ты ищешь своего ни на что не годного муженька, я, пожалуй, и могла бы тебе сказать, где ты его можешь найти.

Китти замерла, вздрогнула и остановилась, услышав этот голос, потом медленно повернулась и увидела самодовольно улыбающуюся Нэнси Дантон.

– Я сказала, что могла бы тебе сказать, где он, – ледяным тоном произнесла Нэнси, – но ведь я не говорила, что скажу, разве не так?

Китти уже слышала приближение поезда. Нельзя терять ни минуты!

– Нэнси, если ты знаешь, где Тревис, прошу тебя, скажи! – закричала она, не в силах скрыть отчаяния. «Пусть эта ведьма ликует от моего несчастья, я выдержу», – решила она.

На Нэнси было ярко-желтое платье, все в кружевах и оборках. В руках она держала такого же цвета зонтик, который острием упирался в ее дорогие лайковые сапожки.

– Пожалуйста, Нэнси, – стиснув зубы, произнесла Китти, – скажи, где я могу найти Тревиса.

Нэнси визгливо расхохоталась. Нервы Китти были на последнем пределе. Ее вечная соперница вытянула руку, обтянутую белой перчаткой, и пальцем указала на зал ожидания:

– Грязный забулдыга там, свалился в угол, а этот противный шериф Бачер пытается его поднять и поставить на ноги, чтобы довести до поезда. Как я понимаю, они собираются уехать из города. Здесь тогда сразу станет заметно чище! Почему бы с ними не уехать и тебе? А заодно бы прихватила с собой и этого ублюдка Кори Макрея? Графство Уэйн без таких, как вы, только выиграет!

Визгливый голос Нэнси взвивался все выше и выше, но Китти уже от нее отошла.

Не теряя ни секунды, она бросилась к двери, рванула ее и шагнула в зал. Она сразу увидела Тревиса, валявшегося на полу в углу, рядом с ним беспомощно стоял Сэм.

– Если ты едешь, парень, то давай поднимайся, – повторял отчаявшийся Бачер. – Поезд уже здесь. Мне надо быть на нем. Если ты не встанешь, придется тебя здесь оставить.

– Не оставляй меня. – Тревис схватил протянутую руку Сэма и кое-как поднялся на ноги. – Мне надо обязательно уехать, уехать из этого проклятого места. И никогда сюда не возвращаться. Китти меня никогда не любила.