28 июля. Воскресенье.

На местах.

29 июля. Понедельник.

На местах. Нас догнала бо́льшая часть нашей армии.

30 июля. Вторник.

На местах. Первый приказ, выступить в 8 часов, отменен. Опять пошла у нас мода на палатки, я тоже приобрел себе совсем маленькую, которую всегда можно очень быстро раскинуть, тогда как для установки шалаша требовалось время.

31 июля. Среда.

На местах. На этих днях (27 июля) захватили экипаж генерала Себастьяни.[78] Уверяют, что нашли в его портфеле заметки, в которых помечены числа и места, день за днем, передвижения наших корпусов. Передавали, будто вследствие этого удалили из Главного штаба всех подозрительных лиц, в том числе и флигель-адъютантов, графов: Браницкого,[79] Потоцкого,[80] Влодека[81] и адъютанта главнокомандующего Левенштерна (шведа).[82]

1 августа. Четверг.

Наша неопытность в военном деле проявлялась на каждом шагу. Приказ идти на Шеломец, деревня, которую мы прошли в ночь с 27-го на 28-е, был дан одновременно 3-му и 6-му корпусам, а также 2-й и 3-й кавалерийским дивизиям, наш же 5-й корпус должен был выступить после всех, и вместо того чтобы сообразить, как поступить, чтобы поменьше людей морить, поступили как раз наоборот. Наш корпус, став под ружье в 4 часа дня, тотчас покинул дорогу на Поречье, но через час ходу должен был остановиться, чтобы пропустить части, которые должны были идти впереди нас. Следовательно, нас потревожили слишком рано и лишили солдат нескольких часов отдыха, который им был необходим. Гораздо лучше было совсем нас не трогать с наших позиций, так как, пройдя пять верст, мы должны были остановиться на ночлег. Я не мог отдохнуть, так как был дежурным.

2 августа. Пятница.

Лагерь в 30 верстах от Смоленска, по дороге от Рудни. Наш 5-й корпус имел возможность выступить лишь в 4 часа утра, прошел с. Шеломец, дошел до своих прежних стоянок у Приказ-Выдры и прошел далее по Смоленской дороге. Грязь и невыгодность идти в хвосте большой колонны очень затянули поход. Мы достигли нашей стоянки только поздно вечером в полной темноте. В продолжение целого дня какая-то женщина шла с нашей колонной и говорила тем, кто ее спрашивал, что она принадлежит генералу Лаврову. Все удовлетворялись таким ответом, пока один шутник не вздумал за ней ухаживать и в порыве страсти сорвал головной убор, из-под которого показалась мужская голова. Оказалось, что это был шпион; его отправили в главную квартиру.

3 августа. Суббота.

На местах. Вчерашнее происшествие со шпионом заставило меня быть осмотрительнее. Заметив сегодня какого-то субъекта, одетого по-городски, который прогуливался по нашему лагерю и расспрашивал, где стоянка великого князя, я его арестовал и отправил к дежурному. Слышна пальба со стороны Смоленска.

4 августа. Воскресенье.

Вместо утренней зари забили тревогу. Сигнал к выступлению – и мы выступили в 9 часов утра. Наш корпус направился к Смоленску и, не доходя до Смоленска 5 верст, своротил влево и раскинул лагерь на дороге к Поречью побатальонно, имея город прямо против нашего фронта. Целый день шло сражение у Смоленска, в котором неприятель наступал по дороге от Красного. Мы достигли наших позиций только к 10 часам вечера при лунном свете. Г-жа Б. прислала мне очень хороший маленький фонарь, которым я впервые сегодня воспользовался.

5 августа. Понедельник.

Сражение возобновилось с рассветом, бой происходил у городских стен. Дрались ожесточенно. Все части войск постепенно выступили, и к вечеру в резерве остался только наш корпус, стоявший на своих позициях по дороге к Поречью. Интересуясь ходом сражения, я отправился в Смоленск к тому месту, где происходил самый ожесточенный бой. Восхищаясь отвагой и мужеством наших войск, я все-таки пришел к печальному заключению, что нам придется скоро уступить город. Я видел храброго генерала Дохтурова[83] в самом опасном месте под сильным перекрестным огнем в воротах Смоленска. Улицы предместья были запружены трупами, меховыми шапками французских гренадер и разными частями вооружения. Это было наглядное свидетельство того, что неприятель несколько раз врывался в предместье и каждый раз был откинут нашими войсками. Вскоре показался пожар в нескольких частях города и продолжался дольше, нежели самое сражение, которое к ночи прекратилось, но заменилось пушечной стрельбой, не прекращавшейся всю ночь. Смоленск еще был наш. Гвардейские егеря заняли предместье на правом берегу Днепра.

6 августа. Вторник.

Когда мы проснулись, город весь был в пламени. В 9 часов утра получен приказ отступать. Наш корпус, отойдя по дороге к Поречью 9 верст, остановился, поставил ружья в козлы и отдыхал до 7 часов вечера. Выступив вновь, корпус прошел еще несколько верст по дороге к Поречью и, пройдя место, на котором ночевал 29-го числа, остановился на ночлег в Прудище. Все очень скверно обедали за неимением хлеба.