Как только рубка подводной лодки оказалась на поверхности, командир и вахтенная группа быстро пробрались через люк и рассыпались по мостику. Все, что они увидели в первый момент, были бесчисленные обломки танкера и большое, быстро расширяющееся масляное пятно на месте погружения судна. А затем, неожиданно, один из вахтенных заметил в море спасшихся людей из команды танкера. Их было примерно двадцать человек, все с головы до ног перемазанные толстым слоем масла, они гребли к нам в шлюпке и на двух плотах.

Лёве сманеврировал лодкой так, чтобы поближе подойти к ним, еще толком не пришедшим в себя после такого взрыва. Многие из них были обожжены. Мы снабдили их пресной водой, едой, лекарствами и бинтами. Благодарные моряки сообщили нам, что мы потопили танкер Sydhay, шедший во Фритаун.

Мы успели только выяснить у них название танкера, когда вахтенные на мостике заметили еще один «Сандерленд», приближающийся с востока на высоте около 8000 футов (около 2500 метров). Довольные тем, что сделали для спасшихся все, что было в наших силах, мы провели срочное погружение. После войны мы установили, что этот самолет каким-то образом ухитрился не заметить ни нашу лодку, ни громадное масляное пятно, хотя в тот момент нам казалось, что он нас обнаружил.

Следующие два дня были проведены в бесплодных поисках новых целей. Время от времени мы были вынуждены уходить под воду, чтобы не быть обнаруженными патрулирующими самолетами. Два потопленных нами судна, похоже, разворошили целое гнездо шмелей, так что теперь целые стаи разгневанных самолетов затмевали небо у нас над головой. Яростный тропический шторм в конце концов заставил наших мучителей остаться на своих аэродромах, а нам позволил подняться на поверхность и перезарядить торпеды в носовых аппаратах. Проливной дождь и тяжелое волнение мешали нашей работе, но главной проблемой стала неисправная пластина верхней палубы, сделанная в Лорьяне. Это было первое наше столкновение с саботажем кораблестроителей в Лорьяне, проблема, которая разрасталась и становилась все более серьезной в ходе войны.

Через два часа труднейшей работы по перегрузке торпед мы завершили зарядку носовых торпедных аппаратов и скрылись в относительной безопасности под тропическими волнами. Нам просто повезло, что ни один противолодочный самолет не заметил нас. Всего год спустя, после усиления воздушной активности союзников, провести два часа на поверхности океана безусловно означало быть замеченными и атакованными с воздуха.

Два потопленных нами судна разожгли наш аппетит к дальнейшим сражениям, но здесь мы стали заложниками нашего собственного успеха: коммерческий транспорт союзников стал избегать этого района. Порой мы замечали судно какой-нибудь нейтральной страны или же эсминцы союзников, патрулирующие район, но не видели ни одного сухогруза или танкера, которые были бы в состоянии атаковать. Радиограмма от капитана второго ранга Карла Мертена, командовавшего субмариной U-68, действовавшей также в районе Фритауна, лишь подтверждала знакомую нам ситуацию: никаких целей.

В конце концов наш разочарованный капитан отправил радиограмму в штаб адмирала Дёница, командующего всем подводным флотом Третьего рейха, прося у того разрешения перебазироваться в экваториальную область Атлантики и начать охоту за судами, идущими из Южной Америки. Запрос Лёве был отвергнут, однако, из-за деликатной политической ситуации. Таким образом, нам было предписано оставаться плескаться в теплых водах Африки в тщетных попытках обнаружить вражеские суда.

К сожалению, в этих краях не ощущалось недостатка во вражеской авиации. По нескольку раз в день нам приходилось экстренно погружаться, чтобы избежать атаки этих проклятых самолетов. Чисто физические и эмоциональные усилия, затраченные на эти многочисленные экстренные погружения, значительно изматывали нас.

Сегодняшние подводники представить себе не могут, какой комплекс операций надо было совершить экипажу подводной лодки времен Второй мировой войны, чтобы уйти под воду. Когда машинный телеграф передавал сигнал «Тревога», было необходимо произвести те или другие действия (открыть или закрыть) с несколькими дюжинами ручных вентилей или клапанов, причем в определенной последовательности и до определенного уровня. В душном, переполненном людьми контрольном центре управления лодкой мне приходилось расталкивать моих товарищей, чтобы провести определенные действия с инструментами. Не оставалось никакого времени для эмоций или извинений – в голове сидела одна мысль: сделать свою работу вовремя и правильно с первого же раза! При этом не хватало даже времени, чтобы полностью объяснить порядок действий; обычно это было одно слово или даже просто сигнал рук. Один лишь Господь в небесах знает, сколько субмарин оказалось на дне морском из-за элементарной ошибки или недопонимания.

В течение нескольких последующих дней мы опять-таки не добились успеха. Заметили только вдали несколько сухогрузов, идущих на предельной скорости, а по одному из них даже умудрились выпустить пару торпед с далекого расстояния, прошедших мимо цели. Мы продолжали идти на юг вдоль побережья Африки. Дни похода в нашем сознании начали смешиваться в один бесконечный дымящийся ад.

Именно в это время мы пережили наше первое настоящее крещение со стороны врага. Ранним утром 29 марта мы заметили какую-то подозрительную тень, скрывающуюся за завесой дождя. Подойдя поближе, мы рассмотрели очертания грузового судна, но с несколько необычным силуэтом. Лёве решил проявить осторожность и преследовать судно под водой.

Мы преследовали идущее зигзагообразным курсом судно более четырех часов, но с нашими медленными электромоторами мы никак не могли сократить расстояние между нами и целью. В 05:50 взошла яркая луна, давая нам краткую возможность совершить надводную атаку до восхода солнца.

Мы всплыли на поверхность и запустили дизель-моторы, когда, совершенно неожиданно, появился самолет, осветивший все ближайшее к нам пространство ослепительным светом прожекторов. Мгновение спустя по нашему правому борту появился другой самолет, который начал сигналить грузовому судну миганием своих навигационных огней. Затем оба самолета и грузовой пароход, резко развернувшись, пошли на сближение с нами.

Этого маневра оказалось вполне достаточно для Лёве, которому уже приходилось видеть подобное. Мы экстренно погрузились и совершили маневр уклонения. Выждав двадцать минут, в течение которых ничто не нарушало тишину, мы подвсплыли на перископную глубину, чтобы осмотреться. Если бы самолетов не было, мы, скорее всего, попробовали бы из-под воды атаковать подозрительное судно. Но едва верхушка перископа показалась над водой, как мы все услышали безошибочное «пингс!» установленного на боевом корабле гидролокационной системы АСДИК – своего рода подводного звукового радара. Локацию АСДИК15 можно сравнить со схватками женщины во время родов – чем они чаще, тем скорее наступает решающий момент. Эти «пингсы» все приближались – и с пугающей быстротой!