– Что это? – изумленно вскинулся Денис.

– Ваша собственность, – хмыкнула Нина. – Чулан Коржевской.

И, развернувшись, гордо проследовала к себе. Цесаркин вновь оторопело застыл, наблюдая, как шлейф длинного шелкового халата жемчужного цвета благородными складками стелился по полу. Денис жадно оглядел удаляющуюся женщину. И снова рассердился сам на себя. Даже локтем в раздражении двинул, попав по старой картонной коробке, набитой журналами, и приводя в движение огромный эмалированный таз, вместивший в своем нутре полчища стаканов и рюмок из мутного стекла. Вся эта неустойчивая конструкция заскользила вниз. Цесаркин попробовал остановить лавину, подставив на пути следования коробки свой собственный бок. Даже наклонился чуть-чуть, чтобы плечом придержать таз. Но тот без препятствий проехал по белой рубашке Дениса, оставив около воротника ржавый жирный след, и грохнулся на вымощенный плиткой пол. На кухню тотчас же вернулась Нина. Он заметил испуганный взгляд, быстро сменившийся циничной улыбочкой.

– Браво, – усмехнулась Арахна.

Хорошо хоть Фиби-Буффе на руках помешала ей зааплодировать.

– Спокойной ночи, – холодно бросила "бабуля" и ушла к себе в комнату. Снова щелкнул замок.

Денис, сумрачно глянув на недоумевающую Герду, потрепал ее по шее.

– Испугалась, девочка? – усмехнулся он и добавил с укоризной: – Ты же смелая собака!

– Ну да, – словно сказал ее взгляд. – Но где наш новый дом? Ты же обещал!

– Потерпи, – пробормотал Цесаркин. – Сейчас весь хлам на помойку вынесу, и обоснуемся на ночлег. А завтра я все куплю.

Круглые коричневые глаза Герды печально осмотрели коридор, где только что прошла новая знакомая.

– Может быть, с ней? – красноречиво говорил растерянный собачий взгляд. – Красивая женщина не станет спать в хламовнике. Иди туда...

– Даже не проси, – сердито буркнул хозяин. – Это наш враг. А ты еще ластилась, предательница...

Заскулив, она глянула на него осуждающе и устроилась под обеденным столом, давая понять, что имеет собственное мнение и не согласна с хозяином.

Денис в ужасе оглядел кухню: по полу валялись осколки вперемежку с журналами и какими-то крупами.

– Картина маслом, – чуть слышно фыркнул он и, велев Герде отойти подальше, принялся убирать мусор. Набив под завязку найденные в ящике мешки для мусора, он оглядел комнатушку, превращенную в чулан, и подхватил еще старый шкафчик, расчищая себе дорогу к заветному дивану с продавленными пружинами.

"Сегодня и на нем переночую, – решил Цесаркин, открывая нараспашку окно. – А завтра перетащу любой другой. Может, из дедушкиного кабинета".

Он резво подхватил мусор и понесся вниз к бакам. Но по возвращении стало понятно, что одним разом не отделаешься. Пришлось сходить еще и еще раз. Цесаркин просто представить не мог, что его мать и тетка, разбирая вещи после смерти бабушки, не стали ничего выкидывать, а все сложили в чулане, где теперь предстояло жить.

Через пару часов ему удалось расчистить проход к дивану и освободить само проваленное ложе. Оставалось искупаться и лечь спать. Он выставил на кухню какой-то старый чемодан и, соорудив из бабкиного драпового пальто ложе для собаки, позвал, присвистнув:

– Герда!

– Герда!– Денис снова позвал собаку, но бесполезно. Никто не прибежал, не потерся об ноги. Цесаркин в нарастающей панике оббежал всю квартиру. Заглянул в бабушкину комнату, до сих пор хранившую запах ее любимых духов–«Красной Москвы». Затем распахнул дверь в гостиную, где накрытые простынями плюшевые диваны мигом напомнили могильные холмы, запорошенные снегом. Денис отпрянул в сторону и в два шага пересек коридор, оказавшись в бывшей детской, абсолютно пустой комнате.

«Где же ты, Герда?» – мысленно осведомился у собаки Цесаркин, потирая затылок.

Оставались еще библиотека и столовая. Но в последней расположилась Арахна, а дверь в библиотеку всегда запиралась на ключ. Цесаркин на секунду даже застыл от догадки, что собака не смогла бы самостоятельно войти в закрытые комнаты в незнакомом доме, а вот выскочить следом в распахнутую входную дверь запросто!

«Фу ты ну ты, море ясное!» – про себя выругался Денис и добавил еще парочку крепких выражений и, запретив себе переживать раньше времени, подхватил валявшийся на сумке поводок и бросился на улицу. Он выбежал во двор и попытался вглядеться в темноту.

– Герда!– снова окликнул собаку. – Герда!

Ему показалось какое–то мимолетное движение в деревянной беседке в дальнем конце двора. Цесаркин кинулся туда, но лишь вспугнул тискавшуюся парочку.

«Хорошо хоть не в самый ответственный момент я к ним ворвался, – мысленно хмыкнул Денис, извинившись перед двумя влюбленными оленями. Длинные конечности, острые локти. И глаза, растерянные и испуганные. – Испугались, что сообщу маме с папой, – догадался он и досадливо пробурчал про себя: – Что ж родители их не гоняют?»

Цесаркин раздраженно глянул на часы. Половина второго.

«Куда же ты делась, моя собака?» – отчаянно вскинулся он, злясь на себя, что на минуту отвлекся от поисков. И что есть духу ринулся в соседние дворы. Выскочив к детскому саду, Денис обнаружил дыру в заборе. Герда никогда не славилась любовью к загулам, но все случается в первый раз. Оглядев ограждение из кривых, с облупившейся краской, прутьев, Цесаркин, вспомнив, как в детстве легко перескакивал через этот самый забор, решил повторить. Он поставил ногу на металлическую полосу, связывающую воедино все колченогие прутья, и попытался перемахнуть, на миг ощутив себя восьмилетним мальчишкой. Но затрещавшие по швам джинсы оказались против этой затеи. Денис всмотрелся в непроглядную тьму, превратившую деревья, детские веранды и горки в единое целое, и снова позвал собаку. Бесполезно! Понимая, что пробраться внутрь не получится, он бросился бежать вдоль забора, но и это не дало результатов.

«Где ты, девочка? – снова воззвал к любимице Цесаркин. – Одна, в чужом районе!»

Решив завтра с утра продолжить поиски, он понуро поплелся домой. Если старый бабкин чулан можно было назвать его новым домом. Перед самым подъездом Денис оглянулся по сторонам и в отчаянии заорал:

– Герда!

В соседнем подъезде открылось одно из окон, и пьяный мужской голос пригрозил:

– Вали на фиг к Снежной королеве, Кай! Сейчас спущусь, все зубы пересчитаю!

В этот момент на третьем этаже, прямо над его головой, распахнулась балконная дверь и из комнаты, прозванной бабушкой «столовой», выскочила большая коричневая собака, просунула морду между прутьями, внимательно глянула на Дениса и громко гавкнула. Всего один раз, словно говоря: «Я здесь. Где тебя носит, хозяин?»

– Вы там совсем обалдели?! – закричали откуда–то сверху.

Денис, мысленно отмахнувшись от дурацких воплей, взлетел на свой этаж и, напоминая себе Кинг–Конга, яростно ворвался в квартиру.