Но, помимо наркотиков, законности обыска и неотъемлемой расовой приправы, была и сама Валенсия Джонс. Как по меньшей мере трижды напоминала газета, Валенсия Джонс являлась дочерью покойного Реймена «Убийцы» Джонса. Пока кто-то не познакомил его с дулом девятимиллиметровой пушки, «Убийца» контролировал героиновые потоки между Стамфордом и Хартфордом в Коннектикуте. Поэтому, несмотря на образцовые характеристики из колледжа, на часто высказываемое девушкой желание отмежеваться от гнусной жизни отца и заявления о своей невиновности, никто, похоже, и не собирался ей верить. Ее мать даже с трудом нашла адвоката, пожелавшего взяться за это дело. Без сомнения, моего друга Ларри Фелда уже нанимали защищать очередного последователя Джека Потрошителя. И видит бог, Джеффри за дела такого рода не брался.

Вспомнив, что должен позвонить им обоим, я отложил газету. И пожалел Валенсию Джонс. Сам не знаю почему. Пожалел – и все. И хотя у меня имелись и свои проблемы, я тем не менее, стремясь к установлению расовой гармонии, притворно споткнулся и уронил свой поднос с грязными тарелками на двух сторожей за соседним столом.

– Прошу прощения, – сказал я, – но это дело Джонс совершенно выбило меня из колеи.

Преподаватели Зака все оказались милыми людьми. Бесполезными в смысле информации, но милыми. Я наслушался обычных охов и ахов, как похожи мы и наши с Заком голоса. Зак был хорошим студентом, написал скверную курсовую, не слишком считался с авторитетами. Никто не знал, куда бы он мог подеваться, и всем им не хватало его на занятиях. Нынешний преподаватель Зака по английскому языку, профессор Пьютер, прямо-таки взорвался по поводу того, что прочитал мой роман. Слишком уж претенциозно, по его мнению, хотя ему весьма понравились откровенные сцены. Приятно было узнать, что мое порнографическое обаяние вышло за границы пола. Был почти час дня, когда я направился в свой номер, чтобы сделать несколько звонков.

– Ну, – начал Макклу, – есть что-нибудь?

– Это как посмотреть.

– Куда посмотреть? – Голос его звучал уныло.

– О Заке ничего, если только нас не интересуют блестящие характеристики, – сказал я.

– Что еще?

– Это «еще» может подождать, пока мы не решим дело с Заком, – ответил я.

– А, японская птичка? – Он немного оживился.

– Что-то в этом роде. А что у тебя не так?

– Банковская ячейка оказалась тупиком, насколько нас это касается.

– Пуста или полна сберегательных облигаций? – поинтересовался я.

– Ни то, ни другое. Газетные вырезки о росте наркомании на севере нашего штата.

Волосы зашевелились у меня на затылке. Я был слишком потрясен, чтобы говорить.

– Клейн! – закричал Макклу. – Клейн, ты еще здесь?

– Недавнее дело о наркотиках? – спросил я.

– Да вроде, но Фацио вообще-то не приглашал меня в качестве свидетеля, знаешь ли. Я раздобыл эту информацию через Херли.

– Она сообщила какие-нибудь подробности этого дела, может, имя?

– Да. Подожди, я где-то записал. – Я слышал, как он шелестит бумажками. – Вот. Валенсия Джонс.

– Черт бы меня побрал!

– Знаешь, что я думаю, Джон?

– Что?

– Я думаю, что мы только что нашли для себя отправную точку.

Я рассказал ему то немногое, что знал о данном деле. Про Реймена «Убийцу» Джонса он уже знал. Макклу работал по делу о наркотиках, в котором принимали участия силы трех штатов, и Реймен Джонс был одной из ключевых целей расследования. Может, мы просто изголодались по ниточкам, но оба согласились, что время исчезновения Зака, убийство Калипарри и начало судебного процесса слишком плотно едут друг за другом, чтобы оказаться простым совпадением. Макклу сказал, что, как только сможет, он ко мне присоединится, ну а пока будет охотиться за ниточками в Касл-он-Хад-соне. Когда я спросил, хочет ли он, чтобы я поделился с Джеффом нашей теорией, Джонни ответил, что пока никто ничего Джеффу не скажет.

– Твой большой братец кажется мне парнем, который, нужно и не нужно, любит совать свой нос во все дела, – объяснил Макклу. – Давай сначала что-нибудь найдем.

– Договорились.

Дав отбой, я набрал номер конторы Ларри Фелда. Я не хотел давать себе время на перестановку частей уравнения, включавшего моего племянника, дочь наркобарона и убитого копа. Ожидая соединения, я развлекался свежими воспоминаниями о Кире Ватанабэ. Теперь, думал я, теперь есть человек, с которым я был готов проработать любое число перестановок.

Ларри Фелд был в суде, но секретарша сказала, что он оставил мне материалы для прочтения. Я дал ей номер факса отеля и попросил поблагодарить за меня Ларри. Она сказала, что непременно это сделает, но что когда я получу факс, я захочу поговорить с Ларри сам. Кое-что там требовало объяснения. Такова была философия Ларри Фелда: все нуждается в объяснении. Ничто никогда не является тем, чем кажется. Он даже любил повторять: «Мои клиенты платят не мне. Они платят за мои объяснения». Я уже просто не мог дождаться.

Все расположение со стороны преподавателей Зака, которого мне удалось добиться утром, исчезло по мере того, как наступил день. Готовые помочь, улыбающиеся лица, которые с таким энтузиазмом приветствовали меня ранее в этот день, становились недовольными и смущенными при упоминании о Валенсии Джонс. Даже профессор Пьютер, мой критик и поклонник, утратил восторг от пребывания в моей компании. Некоторые преподаватели утверждали, что ничего не изменилось, просто сейчас они заняты. Другие даже говорили, что не знают, кто такая Валенсия Джонс. Честные же объяснили, что их предупредили не обсуждать это дело.

– Послушайте, мистер Клейн, – сказал один из них, – здесь вам не настоящий мир. Наши профессиональные судьбы вершатся тайным, неправедным судом. Мы больше времени тратим на то, чтобы понять, кому целовать задницу и как ее целовать, чем на то, чтобы опубликовать свои работы. Мы в полной зависимости от нашего председателя, декана, проректора. Боже, здесь у нас самый настоящий феодализм. И когда нас о чем-то предупреждают, мы относимся к этому со всей серьезностью.

– Черт побери, но ведь пропал мой племянник

– Я бы хотел помочь, – ответил тот, – но мне ничего не известно.

– Я мог хотя бы взять список группы Зака и выяснить, не был ли он знаком с Валенсией Джонс.

– Пожалуйста, мистер Клейн, берите список. Мои вам наилучшие пожелания. И тогда это уже будет головная боль администрации, а не моя.

– Спасибо. – Я чуть сильнее, чем следовало, похлопал его по спине. – Надеюсь, ты получишь пенсию до того, как тебя зачислят на ставку, трусливый сукин сын. Хорошего дня.

Я прикинул, что сначала поговорю с соседями Зака, прежде чем займусь администрацией. Я был уверен, что они окажутся более общительными. Я ошибся. Соседи Китти Дженовезе и те помогли ей больше[9]. По меньшей мере двое из живущих рядом с Заком захлопнули передо мной дверь, прежде чем я успел договорить имя Валенсии Джона. Третий умник, пожелавший повторить данную процедуру и живший в соседней с Заком комнате, оказался не слишком проворен. Мне показалось, чтоон сейчас наложит в штаны, когда я ворвался к нему в комнату.