Что ж, в заключении брака всегда есть определенная доля риска. Несправедливым и незаслуженным Меридиту показалось не то, что случилось у них с Элейн, а то, что пострадали в итоге не только они сами. Малышка Мерри, которая еще не успела ни в чем провиниться, волею судьбы тоже оказалась втянута в эту игру, и теперь по закону ее должны были передать на попечительство Элейн.

— А ты подумай о своей жизни, — говорил Джаггерс, раскачиваясь в кресле. — Попытайся посмотреть на нее со стороны, глазами судьи. Ты актер, что уже само по себе плохо. Ты путешествуешь по всему миру, без конца мотаешься из Нью-Йорка в Лос-Анджелес и обратно. У тебя даже нет постоянного места жительства. К тому же широким массам — а судьи тоже часть широких масс — навряд ли по душе твои любовные искания. Все это говорит о том, что никакой суд не выскажется в твою пользу. Поэтому мой тебе совет: не пытайся оспаривать судебное решение, поскольку никаких шансов на победу у тебя нет.

— Но что же мне делать? Не могу же я навсегда расстаться с трехмесячной дочерью.

— Нет, конечно, — сказал Джаггерс. — Ты расстанешься, но не навсегда. Продолжай следить за ней. Я тоже буду следить за ней, а потом посмотрим.

Денвер Джеймс, пригнувшись, бежал по крыше товарного вагона. Ему предстояло добраться до конца вагона, спуститься по ступенькам и спрыгнуть на ходу, как только поезд минует одиноко растущий кактус, который служил условным знаком. Сразу за кактусом земля на сорок ярдов была особым образом подготовлена: перепахана, вырыта, устлана толстым слоем резиновой губки и припорошена рыхлой почвой. Денвер Джеймс должен был спрыгнуть с таким расчетом, чтобы приземлиться на резиновую губку и при этом отвернуться лицом от камеры. Ничего особенно сложного или особенно опасного в этом трюке не было. А получит он за свой прыжок полторы тысячи зеленых. За две минуты работы, не считая, конечно, ожидания и гримирования под главного героя.

Дул совершенно подлый ветер. Нет, прыжок бы он не испортил, но мог сдуть с Денвера шляпу, из-за чего пришлось бы переснимать сцену заново. Поэтому Денвер пригибал голову в ожидании условного знака. Он уже сполз по ступенькам и цеплялся за лестницу, готовый к прыжку. Наконец, промелькнул кактус, и Денвер, оттолкнувшись, прыгнул, пролетел несколько ярдов, с силой врезался в землю и покатился, кувыркаясь.

— Снято! — донесся со стороны голос режиссера. Ассистент провел себя ребром ладони по горлу, и оператор остановил съемку.

Денвер Джеймс неподвижно распростерся на земле. На настоящей земле, поскольку с резиновой губки он скатился. Каскадер тщетно пытался сделать вдох, но у него никак не получалось: от удара у него вышибло дух. Денвер начал потихоньку втягивать воздух мелкими порциями, чтобы не было так больно, и молясь, что не сломал себе ребра.

— С вами все в порядке? — спросил ассистент режиссера, склонившись над Денвером. Увидев, что каскадер не встает после прыжка, ассистент сразу бросился на помощь.

— Не знаю, — с трудом выговорил Денвер.

— Боже милосердный! — воскликнул ассистент, оглянувшись по сторонам. — Резина же вон там.

— Попал на резину. Скатился.

— Боже милосердный! — повторил ассистент. — Подождите, я сбегаю за доктором. И куда он делся, черт возьми? Он же должен быть поблизости.

Он помчался искать врача. Денвер попытался вздохнуть поглубже. Ничего странного с ним не произошло. Пусть вздохнуть полной грудью он не мог, но наполнить легкие примерно на треть ему уже удалось. Значит, все в порядке. Денвер методично, не торопясь, проверил, целы ли руки и ноги. Да, все было на месте. Примчался врач.

— Ну-ка, посмотрим, посмотрим, — сразу закудахтал он, словно наседка над цыплятами, — Извините, что я задержался, старина, — прибавил он. — Я ждал до бесконечности, пока они начнут снимать, но не выдержал и отлучился в сортир.

— Ничего страшного, — великодушно произнес Денвер. — По-моему, я выживу. Похоже, только малость ушибся.

— Сейчас проверим.

Доктор быстро ощупал ребра и спину, то и дело спрашивая:

— Здесь не больно? А здесь?

А Денвер всякий раз мужественно отвечал, что нет, не больно.

К тому времени как доктор закончил беглый осмотр, Денвер почувствовал себя достаточно уверенно, чтобы встать. И все же по настоянию доктора отправился вместе с ним в передвижной лазарет, чтобы провести рентгенологическое обследование. На всякий случай.

Когда из темной комнаты вынесли проявленные снимки, Денвер уже почувствовал себя совсем здоровым. Поэтому, услышав, что у него ничего не сломано, Денвер бодро ответил:

— Спасибо, я так и думал.

И отправился в кассу получать свои три тысячи. Недурно сработано, думал он, по полтора куска за два трюка. Славная выдалась неделька. Теперь можно прошвырнуться в Мексику! Повеселиться всласть, покуда деньжат хватит, — это его награда за риск и смелость. А потом — опять трюки и риск. Это его наказание за веселье и наслаждения. Порочный круг. Но без порока нет веселья, а без риска нет выигрыша, как сказал какой-то пьяный философ в ночном баре. Денвер был с ним полностью согласен.

Дорога от Калвер-Сити на север до Беверли-Хиллс заняла у него около часа, так что, когда он приехал к Элейн, было еще только три часа дня. Можно еще успеть собраться и уехать сегодня вечером. Или рано утром. Денвер мог и подождать. Он вообще привык относиться к жизни философски.

Элейн встретила его радостным поцелуем.

— Все прошло удачно? — взволнованно спросила она.

— Да, ты же видишь, что я цел и невредим.

— Вижу.

— Значит, все прошло нормально, — ответил он, а про себя подумал, что женщины обожают приставать с дурацкими расспросами.

Пройдя в гостиную, Денвер открыл бар и смешал себе коктейль. Он не жил с Элейн, но бывал у нее достаточно часто, чтобы знать, где находится бар, и чувствовал себя вправе выпить, когда захочется. Ему нравилось у Элейн. Он чувствовал себя как дома. С другой стороны, это было предупреждением. Когда становится хорошо, надо держать ухо востро. Тем более что хозяйки во всех подобных домах — либо разведенные женщины, либо женщины, выгнавшие мужей или, наоборот, брошенные мужьями. Впрочем, Денвера это ничуть не волновало. Он давно усвоил правила игры. В особенности, когда речь шла о голливудских дамочках — что замужних, что разведенных. У Денвера был особый нюх на них. Какая дамочка, если она не полная идиотка, откажется от алиментов, которые получит от мужа-каскадера, когда тот после очередного трюка откинет копыта? Нет, он стреляный воробей, его на мякине не проведешь. Кто-то очень метко подметил: «Умри, как голландец, целуйся по-французски, а спи с американками». Кто — Денвер не помнил, но совет усвоил. И был готов даже высечь его на своем могильном камне.

— Ты перекусил? — спросила Элейн. — Или ты голоден?

— Нет, я не ел, — ответил Денвер, — но я не голоден. А вот принять душ я бы не отказался.