Он один знал, где хранится камень, и жил неподалёку от того места несколько лет. Подозрения, которые он не в состоянии отвести, ибо никто их явно не высказал, бросают тень на его репутацию — первый раз в жизни и, одновременно, последний.

Смыть пятно позора он не в силах и, хотя он абсолютно невиновен, вынужден покинуть этот мир, не сомневаясь, что после смерти все его имущество будет инвентаризовано и результат предан гласности.

А поскольку алмаза там не окажется, весь свет, таким образом, убедится в честности полковника.

Свет убедился немедленно, без всякой там инвентаризации, и даже сэр Мидоуз слегка поколебался в своей уверенности. Полковник Блэкхилл добился поставленной цели.

У Арабеллы же возникла проблема. Ей стало очень не по себе, когда начали распространяться сплетни и подозрения. Уж кто-кто, а она-то лучше всех знала, что полковник невинен как младенец, и единственным её утешением была мысль, что индусские горничные не читают английских газет. Ведь только прежняя горничная-индуска госпожи полковницы могла бы подтвердить, что Арабелла хранила среди безделушек кусок разбившегося стеклянного шара. Только по этому осколку, если уж очень постараться, можно было выйти на неё. Она моментально поняла, что должна немедленно принять жизненно важное решение: или снять подозрения с мужа и тем самым погубить свою репутацию, или сохранить все в глубочайшей тайне до конца своих дней и даже гораздо дольше.

Беспокоил Арабеллу и Джордж-младший. Чувство чести он унаследовал от дяди. Если бы теперь на него пало подозрение, что якобы, вопреки провозглашаемым им собственным принципам, тайком украл алмаз, он, ещё чего доброго, тоже решился бы на самоубийство. Возможно, что до этого он попытался бы разгадать загадку и отыскать вора вместе с украденным предметом, но вряд ли бы преуспел, а значит, как ни крути, пришлось бы пойти по стопам дядюшки. Во всяком случае, Арабелле он ни за что бы не простил её молчания, бросавшего тень позора на всю семью.

Таким образом, выбор был — или Джордж, или алмаз. Ни минуты не сомневаясь, она выбрала Джорджа.

Тридцативосьмилетняя Арабелла была ещё прекраснее, чем в девичестве, а Джордж в свои сорок представлял собой идеального мужчину. Их любовь была по-прежнему сильна. Свадьба состоялась через год после смерти полковника. Они поженились бы и на следующий день, если бы подобная спешка не грозила жутким скандалом. Даже год было маловато, но общество худо-бедно с этим смирилось, а вскоре и совсем успокоилось. Арабелла прямо-таки расцвела от счастья, а Великий Алмаз совсем перестал занимать её мысли, спокойно пребывая там, куда его спрятали сразу же после кражи, — в большом клубке толстой чёрной шерсти.

* * *

Будучи человеком состоятельным, а после пребывания в Индии разбогатев ещё больше, полковник Блэкхилл, ясное дело, должен был иметь в Англии дом, поставленный на широкую ногу. Собственно говоря, у него имелось два дома, один в Лондоне, а другой в деревне, неподалёку от столицы — родовое имение, унаследованное от матери.

Сам же позаботился об экономке, тщательно выбирая сей женский аналог мажордома. Мисс Эмма Дэвис получила полное одобрение полковника благодаря выдающимся чертам своего характера. Невозмутимая педантка, жестокая и несгибаемая, она с успехом могла бы заменить хозяина на его командирском поприще. В её преданности не могло быть ни малейшего сомнения, это полковник знал наверняка, хотя понятия не имел, что мисс Дэвис влюбилась в хозяина насмерть и, естественное дело, точно так же возненавидела Арабеллу.

Хозяйство экономка вела образцово, прислуга подвергалась суровому отбору. Единственным исключением была французская горничная Арабеллы, которую хозяйка выбрала сама, игнорируя мнение домоправительницы. К счастью, высоко ценя расторопность и деловые качества Мариэтты, Арабелла не допускала никакой фамильярности, всегда сохраняла приличествующую дистанцию и была строга в своих требованиях. Приглядевшись повнимательнее к взаимоотношениям хозяйки и горничной, мисс Дэвис примирилась с ситуацией и не пыталась вмешиваться. Кроме того, Мариэтта не показалась ей красавицей, а красивых девушек экономка терпеть не могла. Мариэтта же, по её мнению, была слишком худа, слишком смугла, черноволоса и черноглаза, с неправильными чертами лица, не имела ни капли шарма и, таким образом, конкуренткой не являлась.

Обаяния и сексапильности Мариэтты мисс Дэвис не разглядела.

Сама же она красотой никогда не блистала, а теперь, имея за плечами сорок семь вёсен, и вовсе походила больше на пугало, чем на женщину.

Лицо — суровое и бледное, с плотно стиснутыми узкими губами и слегка косящими глазками совсем без ресниц. Фигура — и того хуже. Весь лишний вес, благоприобретённый за годы жизни, отложился в бёдрах, и в то время как бюст при узеньких плечиках и торчащих рёбрышках выпятился вперёд, часть тела пониже длинной талии напоминала зад хорошо раскормленного першерона. Мисс Дэвис упорно оценивала все эти особенности своей внешности как весьма привлекательные. Зад, правда, удавалось в некоторой степени маскировать широким платьем.

Надежд на взаимность полковника у экономки не было никаких, но тем не менее само его присутствие, беседы с ним на хозяйственные темы и похвалы её педантичности доставляли Эмме Дэвис огромное счастье. А полковник в силу своего характера лично входил во все мелочи и даже подумать не мог, чтобы по дому распоряжалась его жена. Арабеллу это вполне устраивало, так как она предпочитала заниматься собственными делами.

После самоубийства обожаемого хозяина мисс Дэвис возненавидела весь свет. Ведь именно он, свет, при поддержке низкого и подлого общества, загнал полковника в могилу. Бурные проявления отчаяния Арабеллы несколько примирили её со вдовой, хотя и вызывали лёгкое подозрение — ведь особой любви к супругу у последней до сих пор как-то не наблюдалось. Но возможно, теперь та наконец поняла, какое сокровище потеряла…

После объявления о свадьбе Арабеллы с Джорджем-младшим недоверчивость мисс Эммы усилилась. Только благодаря тщательно культивируемой ещё с индийских времён осторожности Арабелла избегала прямых обвинений, сплетён и компрометации.

Откровенную ненависть собственной экономки она, конечно, чувствовала, но не придавала ей значения. Мариэтта, горничная-француженка, все это видела как на ладони. Что у хозяйки роман с бывшим племянником, а ныне женихом, доказательств у неё не было, но подозрения, и весьма серьёзные, имелись. В чувствах мисс Дэвис она разбиралась отлично, свои же весьма умело скрывала.

Мариэтта была дочерью французского кузнеца, а поскольку его кузня размещалась при трактире на большой дороге, она с раннего детства вращалась среди людей самых разных. Постоянно имела дело со всевозможными повозками, а также их содержимым, которое, если можно так выразиться, учило её жизни.

Ей некоторым образом повезло. Будучи девушкой умной и сообразительной, она рано научилась читать и писать, так как кузнец, дела которого шли неплохо, решил дать сыновьям образование, самым наглым образом эксплуатируя бедного учителя.

Учитель сей отправился пешком в Париж и, к своему несчастью, угодил под проезжавшую карету прокурора, сломав при этом ногу. Обеспокоенный прокурор, весьма заботившийся о своей репутации, счёл за благо пожертвовать в качестве компенсации скромную сумму, а кузнец пообещал позаботиться о несчастном. За сытные харчи, хотя и без особых разносолов, ловкач-кузнец продержал у себя такого полезного пострадавшего до тех пор, пока оба мальчика не овладели необходимыми знаниями. Мариэтта, будучи способнее братьев, научилась грамоте ещё быстрее. Ей нравились возможности, открывавшиеся вместе с письменной речью, и случай воспользоваться ими очень скоро не замедлил представиться.