— Это не для газеты. Новость касается тебя. Приходила твоя тетка. Тетушка Мортье, я имею в виду. Она хотела бы поговорить с тобой, но слишком стара, чтобы добираться до тебя по крышам, а поэтому передала все мне.

— Что же она сказала?

— Она просит тебя заглянуть к ней. Ее навестила твоя сестра.

— Моя сестра? — испугалась Мурли. — Она же… она живет очень далеко. На другом конце города. Что ей понадобилось?

— Откуда же я знаю, — зевнула Помоечница. — Мое дело помоечное. Здорово я пошутила? Если ты придешь завтра, позаботься, пожалуйста, чтобы в рыбе не было костей.

— А ты не будешь возражать, если я навещу тебя с моим хозяином? — спросила Мурли. — Или с Биби?

— Биби пусть приходит, — поколебавшись, согласилась Помоечница. — Она меня рисовала, видела мой портрет?

— Очень похож, — кивнула Мурли.

— Что же до твоего Тиббе… я, честно говоря, так боюсь, что он начнет тут тетешкаться, — сказала Помоечница. — Он — этот… тетешник. Еще хуже тебя. Детей моих заберет… потащит их по врачам, уколы делать и всякое такое… пристраивать их будет…

— Я скажу ему, чтобы он не тетешкался, — пообещала Мурли. — До завтра.

По пути домой Мурли заглянула в сад тетушки.

Спрятавшись в кустах, она мяукнула, и тут же ее престарелая родственница выбралась через кошачье окошко в двери.

— Ты не слишком-то преуспела, — проворчала она. — По-прежнему никакого хвоста, никаких усов и тот же дурацкий костюмчик в обтяжку.

— Я слышала… — начала Мурли.

— Правильно слышала, — перебила ее тетушка. — Твоя сестра приходила.

Мурли задрожала, ее голос чуть охрип.

— Моя сестра с Эммалаан?

— Откуда же еще? Насколько я знаю, у тебя одна сестра.

— Она прогнала меня, — опустила голову Мурли. — Из дома и из сада. Она ужасно разозлилась на меня. Потому что я перестала быть кошкой. Она запретила мне возвращаться…

— Я ее понимаю, — прищурилась тетушка Мортье. — Но она передавала тебе привет. Она больше не злится на тебя. Она сочувствует твоему несчастью, честное слово.

— И мне можно вернуться? — спросила Мурли. — Она согласна жить со мной?

— Естественно, не с такой, какая ты сейчас! — в сердцах воскликнула тетушка. — Сперва стань снова приличной кошкой, иначе дело не пойдет.

— Какой замечательный сад был там, на Эммалаан, — грустно вздохнула Мурли. — Это был мой собственный сад и мой собственный дом… и хозяйка была к нам так добра… А хозяйка захочет взять меня обратно?

— Возьмет, куда денется, если ты, конечно, вернешься к ней такой, какой была раньше, — заверила старая кошка. — Но вот что я хочу тебе рассказать. Твоя сестра поняла причину твоего… твоего заболевания. С ней приключилась та же история.

— Как? — воскликнула Мурли. — Она тоже…

— Тс-с-с, да не кричи ты так, — поморщилась тетушка Мортье. — Нет, она не «тоже»… Но она чуть было не стала «тоже». У нее начали появляться человеческие признаки. Усы отпали, хвост почти исчез… Это случилось потому, что вы обе налопались чего-то на помойке института. Так сказала твоя сестра.

— Неужели? — удивилась Мурли. — Рядом с нашим домом было здание, возле него всегда стоял открытый мусорный ящик… Мы нашли там что-то съедобное.

— Вот-вот, — кивнула тетушка. — Но она слопала меньше, чем ты. Поэтому у нее все прошло.

— Само по себе? Ей само по себе стало лучше?

— Нет, она сказала, что приняла необходимые меры, поэтому и выздоровела… Но если ты хочешь узнать, что именно она сделала, тебе придется сходить к ней.

— Ох, — вздохнула Мурли.

— И как можно быстрей, — сказала тетушка. — Твоя болезнь затянулась. Ты что, сомневаешься?

— Честно говоря, я не знаю, хочу ли я этого, — призналась Мурли.

— Ты совсем с ума сошла! — воскликнула тетушка Мортье. — Твой единственный, можно сказать, последний шанс стать порядочной кошкой! А она, видите ли, не знает, хочет она или не хочет!

— Я должна подумать, — сказала Мурли.

Возмущенно фыркнув, тетушка Мортье гордо прошествовала к дому, а Мурли поспешила вернуться на свою крышу.

Она сидела там и смотрела, как по небу над Страховым банком ползет неторопливая луна. Из ночных садов поднимались дурманящие ароматы, то здесь то там на крышах вспыхивали огоньки кошачьих глаз. Все так запуталось в этом мире!

На следующее утро Тиббе вручил ей сверток.

— Это подарок, — пояснил он. — Я получил большой гонорар.

— Как красиво, большое спасибо, — обрадовалась Мурли. В свертке оказались перчатки.

— Это для приема, — сказал Тиббе.

— Какого приема?

— Сегодня вечером в отеле «Монополь» состоится прием. В честь юбилея господина Смита. Мы оба чересчур застенчивы, нам нужно учиться преодолевать робость. Я думаю, что селедочник там тоже будет.

— О! — просияла Мурли.

— Я купил перчатки, — сказал Тиббе, — потому что подумал: если вы там кого-нибудь оцарапаете в перчатках, то будет не так больно.

Прием в честь господина Смита

— Лучше я вернусь домой, — прошептала Мурли. — Мне страшно.

Они стояли на Грунмаркт перед отелем «Монополь». Здесь устраивался прием в честь господина Смита. Здание отеля окружали бесчисленные машины, оживленная и нарядная толпа спешила на праздник.

На Мурли были новые перчатки, но как только она увидела такое обилие людей, ею овладела робость.

— Все страхи долой! — отважно заявил Тиббе. — Смотрите, вон Биби выходит.

Сияя от радости, к ним вприпрыжку подбежала Биби.

— Что это у тебя? Фотоаппарат?

— Первая премия! — гордо сообщила Биби. — Я получила первую премию на конкурсе рисунка.

— Ты ее точно заслужила!

— Рисунок висит на стене. И будет висеть там целый день. Я сама выбрала подарок.

— Ты пойдешь с нами туда? — спросила Мурли.

Биби покачала головой.

— Сегодня прием для взрослых, — сказала она. — У нас уже был праздник. В школе.

Она побежала дальше,