Добродетельный обман вызывается альтруистическими целями. К нему обычно побуждают родственные чувства, любовь, долг, принципы профессиональной этики, элементарные нормы межличностной коммуникации. Бессердечно, жестоко, глупо говорить в лицо женщине, что она стара, непривлекательна, что ее время прошло. Бесчеловечно и аморально отнимать у человека слабую надежду, грубо навязывая такие истинные сообщения, которые способны ее перечеркнуть. Простейшие нормы приличия, этикета обязывают воспитанного человека проявлять в общении тактичность, обходительность, деликатность, ограничивать свое любопытство.

Нарушение этих норм, которые, в частности, табуируют определенные темы, рассматривается как проявление:

1) невоспитанности;

2) бестактности;

3) наглости.

С другой стороны, морально допустимы комплименты, одобрительные слова, в которых преувеличиваются действительные достоинства человека, но которые призваны:

1) улучшать настроение;

2) укреплять душевные силы;

3) повышать способность противостоять рутине, пошлости, разрушающей силе времени.

Таким образом, добродетельный обман составляет неотъемлемое свойство человеческой культуры, и трудно представить себе нашу цивилизацию в будущем, совершенно обходящуюся без него. Он служит одним из вариантов формирования качества уникальности общественного индивида, сохранения социальной целостности, образуемой множеством противоречивых личностных отношений. Вместе с тем добродетельный обман несет в себе заметную дозу амнистии человеческой слабости, фрагментарности, ограниченности, склонности к амбициям и прагматизму.

Чтобы понять цели добродетельного обмана, полезно сопоставить его с недоброжелательной правдой. Ведь ее поборники далеко не всегда руководствуются благими намерениями. Как часто точные факты, неопровержимая информация используются ими в качестве оружия против недругов, конкурентов, а то и просто из самых низменных побуждений:

♦ зависти;

♦ недоброжелательства;

♦ злобы;

♦ агрессивности.

В таких случаях тяжкую, горестную правду сообщают с явной (плохо прикрытой) радостью, широко пропагандируют, повторяют. Мы видим это не только в межличностных отношениях, но и на уровне общения коллективных, в том числе институциональных, субъектов – вплоть до взаимодействия государств. Эта активность, как правило, идет вразрез с элементарными нормами нравственности и выглядит аморально.

За последнее время в нашей общественной жизни были сокрушены многие догмы, произошли существенные изменения в массовом сознании. Вместе с тем мы обнаруживаем:

1) чрезвычайную устойчивость привычных символов веры;

2) трудности усвоения массовым сознанием новых ценностных ориентаций, мировоззренческих установок, политических и правовых принципов.

Это обусловлено многими объективными обстоятельствами. Среди них важную роль играют культурно-исторические и социально-психологические факторы. Власть стереотипов над умами людей поддерживается их склонностью:

♦ выдавать желаемое за действительное;

♦ охотно принимать на веру такие положения, которые отвечают их текущим интересам.

Кроме того, стереотипы освобождают от мучительного выбора, принятия самостоятельного решения и, главное, ответственности.

Среди множества факторов, способствующих постоянству и неизменности догматических стереотипов, весьма существенное значение имеет феномен полуправды. Чтобы обрести устойчивость в умах огромного множества людей, догмат должен быть правдоподобным, иметь ясную логическую форму и эмпирические подтверждения, способные обеспечить его убедительность для массового сознания.

Полуправда – это частичная правда, не вся правда о том, что нас интересует, или же это такое сообщение, которое является неправдой, хотя и содержит некоторую верную информацию.

Однако возможны и другие варианты полуправды – более хитроумной, многослойной, искусно организованной мастерами политических и иных социальных игр, тщательно загримированной под откровение или же, наоборот, неловкой, плохо маскирующей свою частичность либо дозирующей информацию из благих побуждений, в силу служебной субординации.

Чтобы глубже осмыслить феномен полуправды даже в его простейших проявлениях, вначале нужно выяснить, что такое полная правда. Это далеко не однозначный вопрос, ибо не всегда ясно даже то, в каком смысле говорится о полной правде. Если имеется в виду полное знание о некотором фрагменте социальной действительности или о тенденциях ее развития, то такая трактовка полной правды заведомо сомнительна. Одно дело – полные статистические сведения: их честное опубликование без каких-либо изъятий может именоваться полной правдой, в противоположность неполной правде, когда часть сведений утаивается, остается достоянием лишь узкого круга руководителей. Другое дело, когда речь заходит об истории нашего общества, о полноте исторической правды. Однако здесь тоже сравнительно легко установить случаи полуправды, если удастся показать, что официальные органы или отдельные лица, описывая и объясняя события прошлого, намеренно или ненамеренно оставляют в тени существенные факты.

Каким же образом определить полную правду, каковы критерии подобной полноты? Имеется ли в виду полнота фактического описания (невозможность дополнения его новыми фактами) либо мы говорим о некой завершенности объяснения и оценок (невозможности их дальнейшего уточнения или даже пересмотра)? И то и другое вряд ли достижимо. Как мы видим, вопрос о полноте правды, «всей правде», требует серьезного анализа. Если взятый в абстрактной форме тезис о неделимости и полноте правды («нам нужна вся полнота правды о всех сферах реальности…») является истинным, ибо противоречащий ему тезис будет заведомо ложным, то в каждом конкретном случае реализация требования о полноте и неделимости правды оказывается проблематичной.

Бесспорными остаются следующие критерии обсуждаемого требования:

♦ не должно быть запретных для критики областей социальной действительности;

♦ не должно быть запретных вопросов и фактов;

♦ недопустимы меры официальных органов по ограничению и селекции общественно значимой информации;

♦ нетерпимо бюрократическое дозирование такой информации, тем более сокрытие «негативных фактов», особенно тех, которые касаются деятельности государственного аппарата, руководящих лиц и т. п.;

♦ официальные органы не должны чинить препятствия для компетентного изучения социальной жизни и обнародования новых результатов, способствующих уточнению, углублению или даже пересмотру сложившихся представлений и оценок.

Кроме того, требование полноты и неделимости правды, очевидно, означает требование логической определенности соответствующих суждений: если правда выражает истину и справедливость, то она не может быть истиной наполовину или половинчатой справедливостью. Или она есть, или ее нет.