Она ещё раз затянулась своей курительной соломинкой.

– Так в чём же заключается урок, малыш?

Даже после всего этого мне понадобилось время, чтобы догадаться, но в конце концов я понял.

– Паралич. Он не прошёл, но, как только я переключил внимание на что-то другое, мне стало лучше.

Она разломила свою курительную соломинку пополам и подняла вверх две половинки.

– Один её кончик действительно горит, и мы ничего не можем с этим поделать. Но второй воспламенится, только если ты в это веришь.

Она бросила оба кусочка на землю и затоптала тлевший.

– Большинство вещей в жизни таково. Частично пребывают в теле, частично – в уме. Мало что можно поделать с телом, но с умом…

Она поманила меня.

– Подойди поближе, малыш.

– Собираешься снова меня ударить?

Она усмехнулась.

– Только если ты тормоз.

Я шагнул вперёд.

– Хорошо. А теперь закрой глаза и сделай ещё один шаг.

Я вздохнул. К тому времени я уже почти забыл, какой урок она пыталась мне преподать, но всё равно подчинился. Закрыл глаза и шагнул вперёд. Каблук моего ботинка попал на камень, который выскользнул из-под ноги. Спустя секунду я уже сидел на заднице и бранил Фериус.

– Почему ты упал? – спросила она.

Я заставил себя подняться.

– Потому что ты вынудила меня закрыть глаза!

– Я положила туда камень?

– Нет, но ты же знала…

– И ты тоже знал, малыш. Ты видел землю и видел камень. Но закрыл глаза и узрел только темноту. Почему же ты не увидел землю и камень?

– Потому что зрение работает не так?

Она взяла мою руку, подняла её и сунула стальную метательную карту между моими большим и указательным пальцами.

– Ты её чувствуешь?

– Едва-едва.

Она показала на дерево позади себя.

– Как думаешь, сможешь попасть в сучок на том дереве?

– Нет.

– Почему нет? Ты попадал в более сложные цели.

Я крепче сжал стальную карту. Я даже не был уверен, что мускулы мне подчиняются.

– Потому что яд по-прежнему действует мне на нервы. Я не чувствую карту, поэтому не могу прицелиться, и у меня всё ещё слишком плывёт перед глазами, чтобы я сфокусировался на дереве, а мышцы слишком слабы для точного броска.

Фериус фыркнула.

– Малыш, дерево всего в нескольких метрах отсюда. Ты знаешь, где оно находится, и точно уверен, что держишь карту, и твои мышцы способны её метнуть.

Я сделал шаг вправо, чтобы не попасть в Фериус, ещё секунду смотрел на дерево, потом завёл руку за спину и швырнул карту. Сначала она осталась в руке – я слишком крепко её держал. Когда же она отправилась в полёт – просто плюхнулась на землю у моих ног.

– Попробуй ещё раз, – сказала Фериус, протягивая мне другую карту.

Я её вернул.

– Сначала покажи.

Фериус вздохнула, выхватила у меня карту и, даже не взглянув на цель, метнула её за спину. Стальной край воткнулся в центр сучка на стволе дерева.

– Как такое возможно? – спросил я.

Она подняла руку, растирая пальцы.

– Я чувствую их не лучше, чем ты свои. И едва их вижу. Руки как мёртвый груз. Это яд в теле.

Она постучала пальцем по моему виску.

– Остальное там, внутри, заставляет верить, будто ты не можешь бросить карту, потому что не чувствуешь её. Обманывает тебя, заставляя думать, будто ты не можешь попасть в дерево только потому, что не видишь его как следует, хотя ты видишь цель.

– Итак, ты просто…

– Доверие, стойкость и вера, – произнесла она. – Вставай, даже если твой разум говорит, что ты не можешь встать. Дай сдачи, даже если твой страх говорит, что надежды нет.

Она закрыла мне глаза одной ладонью, а другой вложила в руку ещё одну стальную карту.

– Доверься своей памяти, и она подскажет, где находится цель. Доверься своей руке, и она вспомнит, как надо бросать. И прежде всего доверься своему сердцу, чтобы оно вело тебя прямым путём.

Я почувствовал, как она убрала руку и отошла в сторону. Я не открывал глаз и, хотя не чувствовал, как двигаю рукой, замахнулся и метнул карту.

– Ну? – спросила Фериус. – Не хочешь взглянуть, попал ли в цель?

Я отвернулся и пошёл за нашими сумками, чтобы мы могли отправиться в путь.

– Полагаю, я просто поверю, что попал.

Я уловил в её голосе нотки восхищения, когда она последовала за мной.

– Вот и конец урока, малыш.

Тут я снова стал собой, едва ощущая, как Ториан Либри тащит меня в комнату, где я скоро окажусь во власти тех, кто меня там поджидает. Я то терял сознание, то снова приходил в себя, запертый в ловушке подземелий дворца, где меня не сможет найти никто, кому есть дело до того, жив я или мёртв. Паралитический яд, которым Ториан смазала ноготь, был настолько силён, что я не мог пошевелить ни единым мускулом… Я даже не ощущал своего лица, хотя прекрасно всё слышал.

– Почему он улыбается? – спросил некто.

Я очнулся от слепящего света – смертельной угрозы и самого неожиданного спасения.

– Мы предупреждали тебя, Маленькая Тори, – произнёс хриплый женский голос, похожий на неодобрительный крик стервятника, кружащего над гниющей тушей на песке.

«Хех. „Маленькая Тори“. Поскорей бы назвать её так, когда она в следующий раз меня арестует».

– А я говорила тебе, – возразила Маленькая Тори – её тон напоминал то птичье пение, то скрежет лезвия бритвы, – если бы ты просто позволила меткому магу объясниться, в этом спектакле не было бы необходимости.

– Совет так не думает, – произнёс более низкий голос. Я представил себе самодовольного верблюда, стоящего на задних ногах посреди пустыни и готовящегося начать длинную проповедь о благородной природе песка. – До нас дошли о нём тревожные шепотки.

«Странный выбор слова. Он будто сказал… Вот чёрт. Шептуны!»

Уже несколько месяцев до меня доходили слухи о том, что в императорском дворце действует группа высокопоставленных генералов, шпионов и маршалов. Каждая крупица информации, добытая разведкой о возможных угрозах империи, сперва проходила через них, чтобы сведения отфильтровали, обсудили и, наконец, устранили угрозу. Эти двенадцать мужчин и женщин, насколько я мог судить, не обладали никакими официальными юридическими полномочиями – хотя я обнаружил в королевских отчётах мимолётные упоминания о так называемом Имперском Совете стратегической подготовки. Посвящённые называют их Шептунами.