На Хэллоуин, в последний день октября, университет устраивает карнавальное шествие. Агнес часто рассказывала мне об этом, о костюмах, какие они надевали в предыдущие годы, о разнузданных вечеринках, проходивших потом в актовом зале. Уже за несколько недель до того она со своими подругами по квартету начала шить наряды. Они решили изображать эльфов. У меня с давних пор отвращение к маскам и маскарадам, так что я был рад, когда получил приглашение на вечеринку, которую устраивала в этот день «Амтрак», железнодорожная компания, так что у меня была извинительная причина не участвовать в процессии. Агнес была разочарована.

— Мне необходима помощь компании, — объяснил я, — так что если они меня приглашают, я не могу отказаться.

— Но я тебя пригласила еще несколько месяцев назад, — проговорила Агнес.

— Но ведь мы все остальное время можем быть вместе, — успокаивал я ее, — я буду там ровно столько, сколько необходимо, а потом приду на вечеринку в университет.

— Тогда это твое дело, как ты меня найдешь. Во всяком случае, костюм свой я тебе до того не покажу.

Агнес все еще злилась на меня, когда уходила вечером на маскарад. Костюм она затолкала в спортивную сумку. Я сказал, чтобы она надела вниз что-нибудь потеплее, ночь будет холодной. Но она ничего не ответила, ничего не сказала и тогда, когда я пообещал до полуночи прийти в университет.

На вечеринке компании «Амтрак» не было ничего особенного. Но когда я услышал, как по улице шла процессия, я обрадовался, что меня нет в этой шумной толчее. Я вышел на балкон и попытался угадать, в каком костюме моя Агнес. Я видел бесчисленное множество ведьм и скелетов, монстров и пугал. Некоторые размалевались светящимися красками, другие шагали на ходулях.

— Это они так представляют себе зло, — произнесла женщина, вышедшая вслед за мной на балкон. У нее был едва уловимый французский акцент, и в словах ее звучала легкая издевка: — Эти чудища пришли не из преисподней, они из вечерней развлекательной программы.

— Вы нездешняя? — спросил я.

— Нет. О Боже, — сказала она со смехом, — вы только посмотрите, что они вытворяют.

Внизу на улице компания скелетов устроила дикие пляски, то и дело оказываясь среди зрителей, которые с визгом отскакивали в сторону. Потом я увидел группу женщин в костюмах из белого тюля с золотыми лентами. На лице у них были переливающиеся полумаски. Хотя в суете их едва можно было различить, я вообразил, что одна из них движется как Агнес, что у нее та же напряженная походка.

— Я уже ребенком не любил маски, — сказал я и отошел на шаг назад.

— Поглядите-ка на этих невест, — заметила женщина, — шерстяные чулки с белым тюлем, мечта каждого жениха.

— Я думаю, что это эльфы, — пояснил я.

— Это видно по шерстяным подштанникам, — согласилась она, — мне жаль американских мужчин.

— Не все носят шерстяные подштанники, — возразил я.

— А, я сказала что-то лишнее? У вас здесь есть подружка? Давайте вернемся в дом. Здесь на воздухе слишком холодно.

Женщина пошла в зал. Я посмотрел вслед эльфам и был теперь совершенно уверен, что среди них была Агнес. Потом я последовал за женщиной, ожидавшей меня у дверей.

— Как дети, — не успокаивалась она, — разрешите представиться? Меня зовут Луиза. Я работаю на «Пульман лизинг».

Луиза рассказала, что она дочь французского торговца зерном и американки. Она уже пятнадцать лет живет в Чикаго, училась здесь и работает в отделе связей с общественностью компании «Пульман лизинг», которая предоставляет во временное пользование грузовые вагоны. Она все никак не может привыкнуть к образу мысли здешних людей, сказала она, хотя и провела в Соединенных Штатах половину жизни.

— Они дикари, повторяла она то и дело, — одичавшие люди.

Мы поговорили о Европе и Америке, о Париже и Швейцарии. Потом я рассказал Луизе о своей книге, и она преложила зайти как-нибудь к ней на работу. «Пульман лизинг» создавалась как дочерняя компания вагоностроительного завода Пульмана, и в архиве фирмы наверняка есть документы, которых я не найду в публичной библиотеке. Я поблагодарил ее и пообещал прийти. Когда я уходил после полуночи, она дала мне свою карточку, приписав от руки свой домашний телефон. Она поцеловала меня в щеку и сказала:

— Позвони мне. Я давно так славно ни с кем не говорила.

С вечеринки компании «Амтрак» я пошел в университет. Актовый зал был набит битком, и после получаса тщетных попыток разыскать Агнес я отправился домой.

Когда Агнес к утру вернулась домой, я проснулся. Я испытал облегчение, увидев, что на ней был вовсе не костюм тех эльфов, которых я видел с балкона. Она никак не могла снять платье, но, когда я попытался помочь ей, она отступила на шаг и стала так сильно дергать, что разошелся шов. Платье соскользнуло вниз, и Агнес стояла передо мной, пошатываясь, в светло-бежевом шерстяном белье. Ее лицо блестело, несмотря на макияж, хотя обычно она косметикой не пользовалась.

— Не смотри на меня так, — заявил она, — я напилась.

Она пошла к кровати и заползла под одеяло. Я лег рядом и хотел привлечь ее к себе, но она отвернулась и пробормотала:

— Оставь. Я смертельно устала.

Встала Агнес в отвратительном настроении. У нее болела голова, ей было нехорошо. Маскарадное шествие кончилось уже в десять часов, и она очень долго меня ждала. Потом она заметила меня у входа в зал, кричала мне, но я ее не слышал. Когда она наконец пробилась сквозь толпу, меня уже не было. И тогда она напилась в компании своих эльфов из математического института.

— Я видел маскарад и думал, что узнал тебя. Но это была не ты. Шествие было замечательное.

— Это можно знать, только если участвуешь в нем.

Агнес почти весь день пролежала в постели читая, а я пытался работать. Когда уже начало смеркаться, она пришла ко мне в кабинет. Подошла к окну и встала там спиной ко мне.

— Тебе лучше? — спросил я.

— Да, — ответила она, — я хотела бы тебя кое-что спросить.

Я выключил компьютер и повернулся на стуле к ней. Она продолжала смотреть в окно. Наконец она произнесла:

— Что ты, собственно, собираешься делать, когда твоя книга будет закончена?

— Начну писать следующую.

— Но где?

— Не знаю.

— Что будет с нами, когда ты закончишь работу?

Я медлил, наконец я произнес:

— Надо об этом поговорить.

— Да, — заметила Агнес, — именно это я и пытаюсь сделать.

Мы оба замолчали. Стал слышен шум кондиционера. Агнес совсем тихо издавала звук того же тона, словно подпевая ему, прерываясь только для того, чтобы набрать воздуха.