быть, ведёт человека к одиночеству. Современный человек перестаёт задавать себе вопрос «Что важно?», так как ему нужны новые измерения смысла, а их уже и так слишком много. Одиночество – это одиночество в бескрайней вариативности смыслов и ценностей. Формула здесь: «Ничто не соотносимо», что означает кризис метрики.

Другая модель может быть построена на эволюции характеристик наблюдателя, а не решаемых им проблем, то есть на основе внутренней характеристики агента как наблюдателя. Тогда эволюционная модель будет примерно такой:

1) человек чувствующий;

2) человек волевой, или деятельный;

3) человек знающий;

4) человек убеждённый;

5) человек надеющийся;

6) человек одинокий.

Так, поскольку чувствительность в полной мере присуща и животному миру, первый этап такой эволюции человек проходил, постепенно выделяясь из царства фауны. Человек волевой должен был начаться вместе с речью, так как, чтобы посредством воли вовлечь других в свои предприятия, нужно было обладать инструментом сообщения этой воли. Даже в наши дни этот инструмент остаётся одним из важнейших сообщников современного лидера. Ничто так не бодрит разум, даже сегодня, как звонок от разъярённого шефа. Эту традицию, не считая особенностей телекоммуникации, мы пронесли через многие тысячелетия.

Но воля означает только эгоизм, поэтому разум придумывает знание. Где почерпнуть его? Очевидно, можно спросить у того, кто знает. Но почему кто-то что-то знает? В конечном счёте после цепочки тех, кто почему-то что-то знает, атрибутом знания становится текст, то есть письменность. То, что написано, есть истина. Книги дают ключ к знаниям, которые накопили древние. Знания не рождаются просто так, поэтому в них нельзя сомневаться. Но что делать, если знания противоречат друг другу?

Как мы уже упоминали, с Сократом (как собирательным образом, а не реальным человеком, конечно) приходит эпоха убеждений. А с ней и человек убеждённый. Здесь мы уже можем поставить дату – смерть Сократа – предположительно 399 год нашей эры.

Убеждения и по сей день для многих являются эталоном человечности. Имеющий твёрдые убеждения до сих пор кажется нам лучше, нежели тот, кто сомневается. Нет никого сквернее для нас, чем сомневающийся политик. В то же время, если политик ни в чём не сомневается, то, будем честными, это просто упёртый идиот.

Вопросом о ложности всяких убеждений, такой как мы её понимаем, впервые задаётся тоже упомянутый нами Карл Ясперс. Это 1946 год. Эпоха убеждённости продлилась, таким образом, две тысячи триста сорок пять лет. Для сравнения: эпоха знаний (как мы её определили ранее) заняла более пяти тысяч лет. А эпоха человека деятельного (тоже как мы её определили), вероятно, продлилась более полутора миллионов лет. Из чего можно сделать заключение, что каждая новая эпоха оказывалась всё короче. Возможно, совсем скоро нас ждёт новый виток – ещё бóльшая вариативность мышления и новые сокрушительные удары по с-концепции.

Может быть, пора всерьёз отнестись к тому, что человек продолжает эволюционировать? Несмотря на то что эти изменения всё ещё остаются скрытыми от нас?.. В этой книге мы намерены взглянуть на проблему следующим образом. Развивается ли современный человек только как общественная единица? Ведь биологическая эволюция в целом себя никак не проявляет в человеке. Или, помимо социальных изменений, которые имеют место в обществе, есть и другие изменения? Индивидуальные? Психические? Где и как они происходят? В чём, собственно, природа индивидуального, человеческого? И так далее, и тому подобное.

Мы не надеемся ответить на эти сложные вопросы, но наша цель – обратить на них внимание в новом ключе. А именно в парадигме онтологического дуализма и плюрализма, которая, на наш взгляд, необходимо вытекает из многих существенных аргументов, которые мы обсудим далее. Здесь же мы рассмотрим «заговор» Спинозы – Эйнштейна против этих воззрений и то, почему Декарт не был на самом деле дуалистом.

Часть 1. Дуализм на небе и на земле

Радикальный плюрализм

Все разговоры про дуализм и плюрализм обычно заканчиваются тем, что Р. Декарт «всё же был неправ». Но кто бы спорил! Картезий вне всяких сомнений был неправ, и эпифиз не имеет никакого отношения к решению психофизической проблемы, но при чём тут, собственно, дуализм?

Мы начали всесторонне изучать этот вопрос и пришли к выводу, что сокрушительная победа монизма Б. Спинозы над дуализмом Декарта была не только на земле, но и на небе. Живший почти в нищенской бедности, отказывавшийся от помощи многих поклонников, отвергнутый своей общиной и ставший жертвой нападения убийц, но чудом уцелевший, Спиноза всей своей жизнью дал человечеству один из блестящих образцов самопожертвования ради истины.

Читая пронзительную биографию Баруха Спинозы авторства господина Ковнера[18], мы не раз задавались вопросом, а был ли такой человек на самом деле. Не придумали ли его специально? Он считается чуть ли не эталоном интеллектуального совершенства, но при этом не снискал никаких материальных благ. Спиноза умер в сорок четыре года, и последние два десятка лет, когда и были написаны основные его труды, болел туберкулёзом. Его боготворили многие передовые люди времени, но он боялся открыто высказывать свои идеи. Его главные труды были опубликованы только после его смерти. Он был дважды захоронен, и второй раз – в общей могиле.

Никому не придёт в голову сказать, что Спиноза выдумал свою философию. Всё выглядит так, будто он её выстрадал, изложив затем то, что открылось ему в моменты высочайшего интеллектуального озарения. Иными словами, человеку, который не искал ни богатства, ни славы, мы верим куда больше, чем тому, кто только и лелеет своё эго и посвящает ему трактаты. Спиноза был не просто из числа первых, он, пожалуй, был чемпионом смирения во всех смыслах. И такой же была и его философия.

Можно было бы сказать, что Спиноза учит смирению. Можно было бы сказать, что Спиноза учит и монизму. Но мы всё-таки заметим, что эти два обстоятельства связаны. Спиноза учит монизму, который для него в то же время есть и смирение. Этика Спинозы и по смыслу, и по названию основного труда философа равносильна его онтологии. Он был праведен в жизни буквально именно потому, что таково должное устройство мира и человека в мире в его учении.

Декарт не смог бы похвастаться такой уверенностью (добродетелью веры) и таким смирением, как Спиноза. Ведь смирение и уверенность всё же связаны. Начать хотя бы со знаменитого метода Декарта, который он, Декарт, возвёл в абсолют. Это был, конечно же, метод сомнения (в некотором смысле – вопрошания). А где сомнение, там и гордыня; где гордыня,