Т. е. Владимир был за морем не так долго, как сообщает ПВЛ (которая содержит достаточное количество несоответствий по хронике).

Гибель Олега Древлянского и бегство Владимира — 977 год. Уйти за море из Новгорода можно было только в период навигации на Волхове, Ладоге и Балтике. Значит бегство Владимира было не позднее осени 977 г. Для найма дружины нужны были средства. Значит бегству предшествовала некоторая подготовка, т. е. бегство было продуманным.

Согласно версии Ю. Звягина, Владимир направился в Любек. От Новгорода по воде до Волина (в устье Одера) расстояние около 1575 км, которое преодолевается за 28 дней [42]. До Любека еще 300 км по воде. Т. е. еще 6 дней. Итого при благоприятной погоде 34–35 дней плавания. С учетом изменчивости погоды плюс еще 7-10 дней. Значит через 45 дней после выхода из Новгорода Владимир мог прибыть в Любек. Обратный путь в эту же навигацию уже был невозможен. Следовательно, всю зиму Владимир и его спутники могли решать вопрос найма дружины. Против этой версии выступают исторических хроники. Суть в том, что в начале X века (в 916 г.) вагры были покорены Оттоном I, который сохранил у них собственных князей. В Старграде в 968 году было создано епископство. Восстание вагров последовало только в 983 году. Поэтому вызывает большие сомнения возможность изъять из борьбы за независимость местных бойцов. А уж содержать два года чье-то “посольство” с таких условиях еще более сомнительно.

Обратимся к версии В. Одякова. В ней ставится под сомнение длительное пребывание за морем, анализируются известные имена варягов на предмет определения возможного этноса владельцев имен и оценивается вероятный обратный путь Владимира в Новгород. Автор обосновывает, что не позже 978 г. Владимир уже вновь был на Руси. “По мнению Г. Прошина [34], поездка князя Владимира за рубеж не состоялась бы, если бы её не профинансировали заинтересованные в ней новгородцы. Выросшего в их среде юного князя Владимира они явно предпочитали киевскому князю Ярополку. Но если это так, то новгородцы, скорее всего, дали Владимиру средства лишь для кратковременной, но не для трёхгодичной поездки за рубеж. Итак, пребывание князя Владимира за границей было недолгим. Вероятнее всего, он провёл там осень, зиму и начало весны 977–978 гг. … Князь Владимир и его спутники, уплыв в 977 г. из Новгорода, доплыли до какого-то одного пункта на Балтийском море и там остались на зиму. … остаётся лишь единственное место в Прибалтике, куда в 977 г. мог направиться князь Владимир со спутниками и остаться там на зиму — это Кауп с его поселениями-спутниками. Рядом с Каупом находились более мелкие поселения Варгенава и Бильден (Сосновка), а также сторожевые пункты Гарбик, Гломзак, Фогелунд и остров Родан, служившие ориентирами при подходе к Каупу с моря. Такое расположение Каупа способствовало полиэтничности его населения. … О скандинавском присутствии в Каупе свидетельствуют особенности некоторых захоронений (например, трупосожжения в ладье, характерные именно для скандинавов). Поэтому в дружине князя Владимира, набранной из жителей (или гостей) Каупа, вполне мог оказаться кто-то из местных скандинавов…. Для плавания по малознакомому морю князю и его спутникам, очевидно, требовался весьма опытный провожатый, знавший путь в Пруссию. Очень вероятно, что таковым стал Сигурд Эйрикссон — дядя Олава Трюггвасона, живший в Новгороде примерно с 970 г. К тому же Сигурд вполне мог понимать скандинавов, живших в Пруссии, и тем самым послужить переводчиком для новгородцев. … Общая протяжённость речного пути из Новгорода вниз по Волхову, по Ладоге, вниз по Неве, а затем морского пути через Финский залив и т. д. в Кауп составляет около 1450 км. … Поэтому можно полагать, что новгородцы доплыли до Каупа за 25–27 дней, т. е. примерно за месяц. Поэтому в любом случае осенью 977 г. (может быть, даже поздней осенью) новгородцы были у своей цели — поселения Кауп в Пруссии. Пользуясь зимним затишьем, когда в Пруссии вряд ли кто-то куда-то плавал, и имея достаточно средств, новгородцы вполне могли завербовать в Каупе и его окрестностях необходимых им воинов-дружинников”. Автор учитывает, что Нева и Волхов вскрываются ото льда в апреле, а Ладожское озеро ещё позже — только в мае. Поэтому обратный путь проходил, по мнению автора, в 978 г. через шяуляйский водораздел. Западная Двина (Даугава) вскрывается ото льда примерно в середине-конце марта. Это на две-три недели раньше вскрытия Невы и более чем на месяц раньше вскрытия Ладожского озера. Шяуляйский водораздел (водораздел между реками Дубиса — правый приток Немана — и Кульпе) “ведёт в реку Лиелупе, которая одним рукавом впадает в Рижский залив, а вторым в Даугаву у самого её устья. Дальнейший путь новгородцев по Даугаве от её устья до Полоцка трудностей не представлял. Общий речной путь от устья Немана до Полоцка через этот водораздел составляет примерно 1030 км. Дальнейший путь новгородцев из Полоцка проходил через волок Усвяча-Ловать и далее вниз по Ловати, впадающей в озеро Ильмень”. Преодолеть этот волок можно было лишь с использованием небольших речных судов, а не морских кораблей. На востоке Пруссии (в районе Каупа и Куршского залива) были речные суда, способные на короткое время выходить в море. На этом пути два волока: первый — Дубиса-Кульпе, второй — Усвяча-Ловать. “Речной путь возвращения новгородцев через Неман, Западную Двину и Ловать с использованием двух волоков (Дубиса-Кульпе и Усвяча-Ловать) оправдывал себя только в том случае, если новгородцы набирали себе дружинников ("варягов") где-то вблизи устья Даугавы или Немана”. Столь необычный путь возвращения в Новгород сбивал с толку новгородского посадника Ярополка, который мог ожидать возвращения Владимира с Ладоги (с севера), но не с юга. А значит фактор неожиданности был на стороне Владимира. “На юго-западном берегу озера Ильмень есть село Коростынь, которое, как предполагается, было загородной резиденцией князя Владимира. Вероятно, основную часть варяжского войска князь оставил там, а в Новгороде он появился лишь с немногими сопровождающими. Это село было идеальным местом сосредоточения войск для задуманного Владимиром похода против Рогволода. В нём он, естественно, занялся сбором дружины для такого похода”.

Лингвистическое обоснование В. Одякова базируется на именах варягов, ставших известными позже, при осаде Корсуни — Жедьберн (или Ижберн) и Олег. Первое имя, по мнению В. Одякова, литовско-латышское, а второе — скандинавское. “А это свидетельствует о том, что варяжская дружина, которую князь Владимир набрал на Балтике, скорее всего, состояла из представителей разных племён”.

В пользу полиэтничности дружины Владимира может говорить и тот факт, что в пантеон, установленный князем Владимиром в Киеве, включены, как минимум, два достоверно иранских божества Хорс и Семарг. Следовательно, какая-то часть дружины (а возможно и местного населения,