«Вот и отлично, что без всяких там кошечек слащавых, кукол Барби и супермоделей в бикини! Просто весенний пейзаж… Очень, так сказать, ранневесенний, – про себя улыбнулась Зоя изобретенному только что слову. – Как и моя любовь, которая только и ждет ответного отклика, одного только слова, произнесенного тихим родным голосом, чтобы расцвести во всей красе, вспыхнуть буйством неповторимых красок и растопить снег!»

Она торопливыми движениями стала рыться в своем секретере и вскоре извлекла из-под стопки тетрадей и книг небольшой блокнотик. Однако, к великому разочарованию девушки, на обложке блокнота был изображен не «ранневесенний пейзаж», а синяя ваза с букетом ярко-красных роз. А где же тот, с речкой? Видимо, в нем она записывала стихи и в порыве вдохновения даже не обратила внимания на обложку. Зоя выдвинула верхний ящик стола – именно туда она складывала все сочиненные за эти несколько дней стихи. Так и есть! Блокнот был безнадежно испорчен – неровные края вырванных листков, а те, что остались, были сплошь исписаны размашистыми строчками, кое-где перечеркнутыми и замалеванными. Как же она могла позабыть? Ну да ладно, что теперь делать! Зоя разочарованно рассматривала второй, чистый блокнот: «Фу-у, пошлятина какая, розочки-цветочки, еще бы закапать страницы слезами или надушить чем-нибудь термоядерным вроде „Красной Москвы“, как в старых сентиментальных романах…»

Духи «Красная Москва» принадлежали Татьяне Ивановне, она питала к ним слабость, так как их запах напоминал ей собственную молодость, полную поклонников, невинных романов, судьбоносных встреч и расставаний. Не исключено, что и этот флакончик подарил бабуле один из пылких возлюбленных лет этак сорок назад. Зоя не переносила стойкий, навязчивый запах этого шедевра отечественной парфюмерии, сохранившийся до сих пор, да и бабуля, надо заметить, практически никогда ими не пользовалась, щадя внучку.

«Ладно, другого все равно нет, а в магазин бежать некогда… В конце концов, красные розы символизируют любовь, так что не так уж и плохо… И потом, главное – содержание, а не обложка!» – уговаривала себя Зоя, продолжая морщиться. Внезапно ее взгляд упал на валявшийся на диване предпоследний номер журнала «Все звезды». Озаренная удачной идеей, Зоя принялась лихорадочно перелистывать его и вскоре наткнулась на подходящую по размерам цветную фотографию группы «Уматурман». Аккуратно вырезав фотку, Зоя полностью заклеила ею ненавистный букет.

«Ну вот, так-то гораздо лучше, – удовлетворенно вздохнула она. – Даже прикольней, чем пейзаж!»

Следующим пунктом программы являлось переписывание стихов в блокнот. Тут дело пошло без заминок. Переписывание стихов для своего любимого доставляло девушке неподдельное удовольствие. Она живо представила, как он будет читать их где-нибудь в укромном уголке, и уж после этого обязательно посмотрит на нее, Зою, совершенно другими глазами. Иначе и быть не может! А потом…Что будет потом, Зоя не очень четко представляла, да и запрещала себе думать об этом, помня о своих несбывшихся фантазиях, когда Вадим приходил к ней за книжкой. Одно она чувствовала абсолютно точно: ничего плохого в результате ее признания не случится. Не должно случиться, никогда!

Закончив переписывать, она еще раз перелистала странички и, убедившись, что написанное выглядит аккуратно и красиво, закрыла блокнот с чувством выполненного долга.

«Так, пора звонить, Вадим наверняка уже дома, – подумала девушка, но никак не могла заставить себя подойти к телефонному аппарату и набрать заветный номер. – Ну чего же ты испугалась? – уговаривала она саму себя. – Все будет хорошо! Вадику обязательно понравятся стихи! Ведь каждая строчка так и дышит моей любовью к нему!»

Казалось бы, такие простые действия вызывали в ней непреодолимый страх. После минутного раздумья Зоя решительно вытерла о джинсы вспотевшие ладошки и взяла в руки трубку. Удары сердца отзывались повсюду – в ушах, горле, пальцах и даже ногах. Зоя всерьез опасалась, что из-за биения собственного сердца может не услышать голос Вадима.

Заполучить номер домашнего телефона Фишкина стоило бы ей определенных трудностей, если бы не вмешался счастливый случай или провидение, которое частенько помогает влюбленным. О том, чтобы выяснять номер любимого у одноклассников, не могло быть и речи. Зоя и так постоянно мучилась вопросом, не слишком ли открыто она показывает им свое неравнодушие к Фишкину. А если она еще станет выспрашивать его телефон, пусть даже у такой серьезной и располагающей к себе Черепашки… Нет, этого она не могла себе позволить. Но вот тут мудрое провидение практически вложило номер телефона любимого прямо Зое в руки.

Недавно, недели полторы назад, Люстра, то есть Ангелина Валентиновна, торопясь на урок в девятый «Б», впопыхах забыла в учительской классный журнал. Обнаружив сей досадный факт, она недолго думая ткнула указкой в Зою, которая, замешкавшись на перемене, чуть припоздала к началу урока и смущенно пробиралась между партами к своему месту.

– Колесниченко! Сбегай-ка в учительскую за журналом! Там на стеллаже, увидишь… И побыстрей!

Зоя не могла поверить в такую удачу. Разыскав желаемое, она не спешила возвратиться в класс, а, приостановившись у окна, открыла журнал на последней странице. Так и есть, вот они, адреса и телефоны всех учащихся их класса, а также места работы родителей. Запомнить заветный номер и адрес Фишкина не составило труда – Зоя с детства отличалась прекрасной памятью на числа.

И вот теперь она, заглушаемая ударами своего влюбленного сердца, слушала длинные гудки, где-то глубоко-глубоко в душе трусливо надеясь, что Вадима не окажется дома. Но Вадим был дома. И, как показалось Зое по его раздраженному «алло!», настроение его оставляло желать лучшего.

– Привет! Это Зоя… Я тут приболела немного, а мне очень нужна книжка, ну, та, что у тебя… Помнишь, я тебе давала? Ты не мог бы… – зачастила Зоя, заикаясь от волнения.

– Что не мог бы? – рявкнул Фишкин, не заботясь о приличиях. – Тебе ее в зубах на задних лапках притащить? Завтра в школу принесу!

– Зачем же в зубах? – опешила от такого напора Зоя. – Просто она мне очень нужна… именно сегодня… Я человеку одному обещала… – Не слишком убедительно пролепетала Зоя, ощущая сильное головокружение.

Фишкин, видимо, тоже почувствовал, что перегнул палку. Его тон немного смягчился, но скрыть раздражения он все же не смог:

– Ну, блин, что за дела? Можно мне отдохнуть после шести уроков или как? Ты там в тепле валяешься, а мне по новой в эту мокротень вылазить, да?

Зоя была окончательно сбита с толку. Не ожидая такого поворота в разговоре, она теперь не знала, как себя вести. Настаивать на том, что книжка нужна немедленно, значит, вызвать еще больший гнев Вадима, согласиться на его условия – означало, что она лукавит и человек, которому она якобы обещала книжку, действительно может подождать.

На секунду запнувшись, Зоя приняла решение. Мягким тоном она миролюбиво предложила:

– Пожалуйста, Вадик, не сердись. А давай я сама сейчас к тебе зайду, о’кей? И тебе не надо…

– Что-о? Этого еще не хватало! – недослушал Вадим. – Нет уж, спасибочки… – В голосе Фишкина звучал теперь неподдельный ужас. – Ладно, фиг с тобой, щас принесу! Блин, знал бы, что такая заморочка получится, не связывался бы с тобой!