Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К Валентине Ивановне подошла Оксана. «Мы сегодня всем классом решили собраться у меня. Вы придете?» — спросила она Валентину Ивановну. Прежде чем учительница ответила: «Нет уж, вы уже взрослые, веселитесь без меня», Лида отрицательно качнула головой. Оксана, довольная тем, что не будет ни учительницы, ни Лиды, отошла в сторону, а Саша, наблюдавший за Лидой, расстроенно опустил голову.
«Ты мне нравишься давно, но не нравится твой характер. Вот и Надежда Д. то же говорит. Надо встретиться. Приходи сегодня к Оксане С. Буду ждать. Нигматов».
Письмо было не менее загадочным, чем послание капитана Гранта, над которым бились лучшие умы яхты «Дункан»... Придя домой, Лида вложила записку в серо-зеленый том собрания сочинений французского писателя, которого мама называла буржуазным, но тем не менее именно этот том она часто снимала с полки и в свободное время перечитывала на работе. Лида положила книгу рядом с кроватью на тумбочку и поминутно раскрывала ее, чтобы перечитать записку. Незаметно для себя она стала перелистывать роман, который был, конечно, о любви... Как-то так сложились у них с мамой отношения, что Лида о многом не могла спросить ее напрямую, но сейчас она нуждалась в совете и вопросила об этом книгу, раскрыв ее на том месте, где лежала записка... Книга ответила списком цветов: розы, левкои, гелиотропы, лилии, туберозы, гиацинты, маки, ноготки, вербена...Что за ерунда? Цветы охапками срывала в запущенном саду некая Альбина, придумав себе смерть от их удушающего запаха. Не жила Альбина в их городе металлургов, над которым долго висело ядовитое облако, потому что металл попал в емкости с азотной кислотой и вступил в такую бурную реакцию, что население города с неделю кашляло и задыхалось. К тому же список был неточен: маки и гелиотропы расцветают в мае, ноготки и вербена — в июне, розы с лилиями — в июле, а осенью, когда Альбина решила умереть, раскрываются астры да хризантемы, не охваченные списком цветов, сведших в могилу Альбину своим умопомрачительным ароматом. Странно, что автора романа свел в могилу как раз запах — запах угарного газа, хоть он и не жил в городе металлургов... Автор собирал для Альбины букеты, сносил их тяжелыми охапками в ее девичью комнату, пока страницы книги не превратились в хищную росянку, в которую влипла мама, выступавшая в роли простой читательницы... Читателям библиотеки мама навязывала так называемые исторические романы, к примеру «Железного короля» или «Ледяной дом». Впрочем, заводская библиотека казалась запущенной, как сад Альбины, порядок в ней расходился кругами: для одного круга читателей — «Металлы под давлением», «Микрометаллургия», «Бессемеровский метод» и «Щупальцы спрута», для другого — «Граф Монте-Кристо», «Человек, который смеется» и «Копи царя Соломона», для третьего, самого близкого маме, — «Бесы» Достоевского, «Взбаламученное море» Писемского и «Некуда» Лескова, для четвертого — «Нана» и «Монахиня» Дидро, а что касается книги про Альбину, она была для личного пользования самой мамы, пытающейся дышать через цветы запущенного сада, как Флиер — играть через полотенце...
...Октав ушел от Альбины через пролом в стене, не оставив ей никакой записки. Все лето они прожили в чудесном саду среди птиц и цветов. По утрам в нем стоял туман, как во влажном тропическом лесу. Влюбленные шли по грудь в тумане, они любили друг друга безгрешной любовью и шли сквозь туман невидимыми Ногами. Слепая Иоланта думала, что глаза даны ей чтобы плакать в вечном мраке ночи; Октав и Альбина считали, что Ноги нужны чтобы устремляться все к новым и новым цветам в саду Параду. Низкорослые растения невидимыми в тумане потоками струились между ступней их босых Ног — голубая вероника, ярко-желтая, укутанная прозрачной пеленой ворсинок ястребинка, фиолетовая тенистая фиалка... И здесь и там среди этих цветочных потоков были разбросаны цветущие подушки альпийской гвоздики, над которыми парили желтыми мотыльками цветы ракитника, окруженные серебристыми зубчатыми листьями, ягоды барбариса и бледные пятилистники анемонов. Альбина знала названия всех цветов в Параду, и пока она, как Ева, нарицала их имена, влюбленным было о чем поговорить, но когда они обошли весь сад — тема цветов оказалась исчерпанной. Оставалось одно растение, обладавшее способностью отнимать у детей их безмятежное детство, Альбина упорно его не называла... Оно распускалось в самой гуще тумана и было темно-красного, как кровь, цвета и называлось сон-травой. Это растение однажды повергло детей, взявшихся за руки, в наркотический сон, после которого туман рассеялся и они проснулись взрослыми. Сами Ноги привели Октава и Альбину к этому опасному растению, вдохнув аромат которого они заснули, а как только открыли глаза, обнаружили, что в саду произошли необратимые изменения — запах расцветающих роз, гелиотропов, вербены ударил им в голову,