— Вот это да! — Рейчел крутилась в центре трейлера, разглядывая его внутреннее убранство. — Здесь так здорово, папа! А почему и мы не можем жить в таком же трейлере?

— Ну что ж, завтра продаю дом.

— Это он с сал-каз-мом, Бекки.

— С сарказмом. — Он машинально поправил ее, не в силах оторвать взгляд от Хани Джейн Мун Куган. Она наклонилась вперед, чтобы Бекки могла потрогать ожерелье, и, когда Эрик наблюдал за дочерью, запустившей руку в длинные волосы Хани, он старался не думать о том, как бы и ему хотелось сделать то же самое.

— Я сяду рядом с Хани, — объявила Рейчел, как только все вышли из трейлера и направились к стоянке, где оставили взятый напрокат автомобиль. — А ты, Бекки, сядешь на переднем сиденье с папой.

Бекки, к его удивлению, воспротивилась:

— Мне този хоцица с Хани!

— Нет, глупенькая, я первая Хани увидела!

Хани встала между девочками и взяла их за руки:

— Сядем сзади втроем, и пусть ваш папа будет у нас шофером.

— Великолепно, — пробормотал он, начиная жалеть, что не взял няню для девочек, чтобы можно было хотя бы ненадолго остаться с Хани вдвоем.

Когда принесли десерт, он пожалел об этом еще сильнее. Впрочем, продолжительного разговора в любом случае не получилось бы — каждый раз, когда он брался за вилку, у стола появлялся очередной любитель автографов.

Сидевшая напротив Хани присвистнула, когда Бекки сосчитала стоявшие на столе стаканы с водой:

— Вот это да, Бекки, ты, оказывается, хорошо считаешь!

С тех пор как Эрик вернулся, Бекки просто расцвела. Она перестала мочиться в постель и добилась огромного прогресса в развитии речи. Обычно робкая с незнакомыми людьми, с Хани она трещала как сорока.

Эрик перевел взгляд на Рейчел. Она и Хани за время обеда несколько раз принимались спорить, но Хани каждый раз удавалось одержать верх. Эрик все ждал, что Рейчел вот-вот вспылит, но между ними, похоже, установилось некое взаимопонимание. Нельзя сказать, чтобы Эрика это сильно удивило. Во всем, за исключением внешности, Рейчел казалась дочерью именно Хани, а не Лили. По поведению обе они были задиристыми, даже агрессивными, но душа — верная, мягкая и нежная.

У каждой была еще и куча недостатков, о которых ему не хотелось вспоминать, — чего стоило одно только тупое упрямство.

Сидевшая по другую сторону стола Рейчел, поскучнев оттого, что вниманием Хани полностью завладела сестра, облизала ложку и водрузила ее себе на нос. Хани не обращала на это внимания вплоть до того момента, как ложка упала, а затем похвалила платье Рейчел.

Его мысли перекинулись на Лили. Они разговаривали всего неделю назад. Она работала с выдающимся психотерапевтом, тем самым, который помог Рейчел, и была более умиротворенной, чем когда-либо. Она искупила все свои провинности, предоставив ему полное право опекать дочерей, справедливо полагая, что от него толку будет гораздо больше.

После одной из первых встреч с психотерапевтом у них состоялся разговор.

— Я очень люблю девочек. — Она говорила как на исповеди. — Но кажется, что мне хорошо с ними только тогда, когда ты рядом и присматриваешь за ними. Мне бы хотелось быть для них «Тетей Мамой».

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, знаешь… Наезжать в город… Осыпать их подарками. Осыпать безумными поцелуями… А затем исчезать, предоставляя тебе возможность растить их… Ты считаешь меня чудовищем?

Он покачал головой:

— Нет, я так совсем не думаю.

Он знал, что Лили старается видеть события своего прошлого в как можно более светлых тонах, а девочки привыкли к появлениям и исчезновениям матери в их жизни. Совсем другое дело — его отлучки, и именно из-за них пришлось привезти детей в. Южную Каролину.

— Тебе когда-нибудь снятся по ночам чудища? — спросила Рейчел у Хани.

— Иногда, — коротко ответила Хани.

— Страшные?

Хани невольно взглянула на Эрика и быстро отвела взгляд.

— Довольно страшные.

Рейчел задумчиво рассматривала ее.

— Ты собираешься замуж за папу?

— Хватит вопросов, Рейчел, — подытожил Эрик и попросил у официанта счет. По его напряженному лицу было ясно, что его пугает ответ Хани.

Сначала Хани поцеловала в лоб Рейчел, затем — Бекки.

— Спокойной ночи, девочки.

— Доброй ночи, — пробормотала сквозь полудрему Бекки.

— Спокойной ночи, Хани. — Вдогонку этим словам Рейчел послала три звонких воздушных поцелуя.

Пока Эрик прощался с детьми на ночь, Хани выскользнула из спальни. Ей польстило, что девочки настояли на ее участии в ритуале укладывания их спать, но сейчас, когда все закончилось, снова стало пусто и одиноко. Дэш все же был не прав, не позволив ей завести ребенка.

За ее спиной Эрик от дверей обратился к дочерям:

— Мы с Хани собираемся немного прогуляться. Недалеко. Окно открыто, так что, если позовете, я услышу.

— Обещай, что вернешься, папа, — сказала Рейчел.

— Ну конечно, Рейчел. Я обязательно вернусь. И всегда буду возвращаться.

По особым интонациям его голоса можно было понять, что этот ритуал повторяется не в первый раз.

Хани не слишком-то хотелось выходить с ним, но Эрик уже стоял около нее, слегка сжимая ее локоть и подталкивая к двери. Прикоснулся он к ней впервые.

Стояла теплая ночь. Луна на небе висела так низко, что казалась декорацией из школьного спектакля. Эрик оставил дома пиджак и галстук, и теперь его рубашка отсвечивала бледно-голубым в отблесках лунного света.

— Ты была очень мила с девочками. Рейчел так требовательна, что большинство взрослых на ее фоне Бекки просто не замечают.

— Мне было приятно общаться с ними. Ты дал им неплохое воспитание, Эрик.

— Эти месяцы были довольно трудными, но, мне кажется, теперь мы тверже стоим на ногах. Лили отдала девочек на воспитание мне.

— Это прекрасно, хотя многие посчитали бы все это не столько приятным, сколько обременительным.

— Мне нравится быть отцом.

— Я знаю.

И она еще раз подумала о том, как часто и страстно хотелось ей создать собственную семью и подарить кому-то такое детство, о котором мечтала сама. Сколько она себя помнила, ей хотелось быть частью семьи, где бы все любили друг друга, и это желание было движущей силой всей ее жизни. Но и сейчас она была близка к исполнению этого желания. Только в браке с Дэшем она постигла, что значит быть частью чьей-то жизни. И вместе с утратой бесценного дара его любви жизнь ее закончилась.

Несколько минут они шли молча, пока не добрались до озера. Эрик оглянулся и посмотрел на «Загон». Его хорошо поставленный актерский голос перестал ему подчиняться и зазвучал неровно: