— Скажи: зачем тебе это надо? Они грозили, запугивали или обещали деньги?

— Деньги, Сереженька, деньги, — Тамара промокнула глаза кружевным платочком и, увидев на нем черные подтеки расплывшейся туши, горько усмехнулась. — Хотелось быть счастливой и богатой, а дело казалось пустяковым. Нам ведь всем с детства вбили в голову, что мы обязательно должны быть счастливы, что мы счастливы уже тем, что родились в этой стране. Помнишь, человек родится для счастья, как птица для полета? А те, кто обещал счастье, давно заняты другим и сыты, но мне, голодной и безработной, любая подачка радость! Вот я и согласилась. И разве знала тогда, что встречу тебя?

Она потянулась к нему всем телом, и он обнял ее, ощущая, как внутри вспыхнул огонь желаний, но кто-то, вдруг опять вставший на покинутый было пост в голове, чуть ли не ударил в набат и заорал благим матом: «Стой! Что ты делаешь, она же ведьма! Ведьма! Продала раз, продаст и другой!» — И словно выплеснул ушат ледяной воды на разгоревшийся костер, разом затушив его холодом отчуждения и недоверия.

— Ты же понимаешь, у нас мало времени, — слегка отстранив ее, Серов посмотрел в заплаканное лицо и подумал, а не очередное ли это притворство? Вдруг внутренний голос целиком и полностью прав? — Они идут по следу, упорно идут, — продолжил он. — И в любой момент могут до нас добраться. Понимаешь, в любой момент! И тогда нам конец.

— Я понимаю, понимаю, — она вновь прижалась к нему, положив голову на плечо, и чуть слышно сказала: — Если бы ты только знал, как мне было тяжело… Ведь ты сразу ужасно понравился мне, до чертиков, до безумия!

И это упоминание безумия опять потушило начавший по новой разгораться костер желаний и возбудило новые подозрения.

— Ты играла роль?

— Да, но не на подмостках и высокооплачиваемую.

— А ту женщину?

— Нет, я видела ее только мертвой, да и то случайно, — Тамара зябко повела плечами и предложила: — Может быть, мы хоть чаю выпьем?

Серов молча отправился с ней на кухню, не забыв прихватить ТТ: пока ситуация не прояснилась до конца, лучше всего ни на секунду не расставаться с оружием. Ведь жизнь человека на войне быстротечна, как говорил еще Владимир Мономах, а Сергей был на войне.

На кухне он сел у стола и мрачно бросил:

— Рассказывай. Все, с самого начала. А потом будем решать.

— Господи! — Тамара упала ему на грудь. — Неужели нас убьют?

Рядом с газоном, под навесом мокрых после дождя кустов давно отцветшей сирени, спрятался мощный темный джип, в котором сидели четверо усталых, небритых мужчин. В соседнем дворе стоял еще один автомобиль — «Волга», и в ней маялись от вынужденного безделья и пытались подремать еще четверо, а за квартал от них стояла третья машина.

— Светает, — мужчина, сидевший рядом с водителем джипа, зябко поежился, потер небритый подбородок и буркнул: — Сгоняйте кто-нибудь за жратвой. Живот подвело!

— Какая сейчас жратва? — лениво процедили сзади. — Все закрыто.

— Наверняка есть круглосуточный магазин или забегаловка, — не сдавался голодный.

— В этой-то деревне? — иронично хмыкнул третий.

— Какая деревня? Сам ты… Иди, блин, ищи, я жрать хочу!

— Он уйдет, а как с этими? — водитель кивнул на дома из серого кирпича.

— Да, — поддержал его тот, кого отправляли за продуктами. — Что делать, если голубки вспорхнут и полетят? А я буду ходить за жратвой?

— Не улетят, — оголодавший старший группы наружного наблюдения, сумевшей в Солнечногорске подцепить на крючок занятого своей охотой и немного потерявшего бдительность Серова, презрительно выпятил нижнюю губу.

Все работавшие с ним по большому счету еще не нюхавшие настоящего пороха мальчишки. Только он один прошел суровую школу в спецслужбах, а потом в охранном агентстве. А эти без году неделя в топтунах, а уже мнят о себе невесть что. Да не будь его, им ни за что не обнаружить бы резвого мента и не сесть вновь ему на хвост! А уж как он крутил со своей девкой, как выворачивался, но в адрес привел, никуда не делся.

Теперь наступает заключительная фаза в развитии событий, а молодые никак не могут этого понять, хотя, казалось бы, чего проще раскинуть мозгами и догадаться: если мужчина и женщина встретились после вынужденной разлуки, между ними непременно произойдет выяснение отношений, на что нужно определенное время.

Мент, судя по всему, малый крутой и кокнет артисточку, либо она сумеет заговорить ему зубы, уложит в постельку и успокоит — третьего просто не дано! Сам старший обязательно пристрелил бы зловредную и подлую бабу, не поддаваясь ни на какие ее козни, уговоры и розовые сопли: коли предала один раз, предаст и второй, и третий. Разве можно верить женщине, которая подвела тебя под пулю?! Ладно бы просто вертела подолом и изменяла, но она покусилась на святое, на твою жизнь!

Приказ, полученный группой, был прост — кончить и мужчину, и женщину, но старший никогда не любил торопиться. Ни в чем. Зачем спешить и глупо подставляться? Пусть рискуют пацаны.

Судя по всему, голубки, как назвал их один из его группы, сумели договориться. Вернее, девка все-таки улестила мента и опять обвела вокруг пальца. Иначе он давно бы вышел — не останется же ночевать рядом с трупом?

Конечно, лучше, если бы он ее все-таки прикончил: меньше хлопот, грязной работы и грехов на душе. Парень тоже не подарок, и хорошо кончать с ним на воле, где есть простор для маневра и больше возможностей напасть неожиданно. А что в хате — двери все равно придется открывать, а он уже такой финт знает и оружие унес у незадачливых киллеров не просто так. К тому же дом — это всегда соседи, шум, любопытные, возможные звонки в милицию. У молодых еще нет такого опыта, как у него, и язвы тоже нет, нет катаров и прочей дребедени, заработанной на государственной службе из-за нервов и вечно пустого живота.

— Не улетят, — помолчав немного, повторил старший. — Наверняка они выяснили отношения, и если он сразу не вышел, значит, не пришиб ее и теперь там совет да любовь. Соваться в квартиру неохота, чтобы не наделать лишнего шума, подождем, пока они выйдут вместе. Иди, дружок, принеси чего-нибудь пожрать. Думаю, ты успеешь вернуться.

Подчиненный нехотя вылез из джипа и, ссутулившись, побрел в сторону рынка.

— Первый, почему движение? — прохрипела рация.

«Не спят, подлецы», — подумал старший и ответил второй группе, дежурившей в черной «Волге».

— За жратвой послал. Кто знает, сколько тут еще торчать, а брюхо не казенное.

— Хочешь посмотреть, куда они пойдут? — допытывались по рации.

— Да, — чтобы отвязаться, ответил старший и, отключившись от связи, подумал: куда пойдут голубки, его совершенно не интересует. Их судьба предрешена теми, кто платит и отдает приказы. Единственное, стоило бы кончать их не прямо тут, во дворе, а может быть, немного поводить и найти более удобное местечко…